Его поместили в кислородную палатку, Хьюз жадно хватал воздух, но дыхание не восстанавливалось.
На какое-то мгновение ему показалось, что он летит на яркий, ослепительно белый свет, после этого сознание отключилось.
Кровяное давление упало до опасного для жизни уровня, десять ребер были сломаны, нос был сплющен от удара в лобовое стекло, левое колено раздроблено. Ему наложили шестьдесят швов на лицо, плечи и руки. Легкое было пробито. Ожоги были настолько сильны, что главный врач сказал: такое впечатление, что его окунули в котел с огнем и держали там более двадцати минут.
Да, жизнь едва тлела в этом невероятно израненном теле, но сила духа была неимоверна. Он с трудом приподнял голову:
– Я хочу, чтобы вы дождались моих врачей, я знаю, они уже вылетели.
– Но мы не можем терять время, секунды решают все…
– Я прошу подождать моих врачей.
Они прибыли спустя два часа после катастрофы. Доктора Мезон и Чаффин- немедленно приступили к работе.
– Можно ли надеяться? – Хьюз спросил Мэзона.
– Я не буду тебе врать, Говард, ты на пороге смерти.
– Делай все, что нужно. Я готов.
Команда врачей из восьми человек не отходили от Хьюза в течение 10 часов. Переливания крови, операции сменяли друг друга. Надежды оставалось все меньше…
Тем временем толпа из сотен репортеров собралась в холле госпиталя. Доктор Мезон вышел к ним с печальным сообщением:
– Состояние здоровья мистера Хьюза ухудшается. Делаем все возможное чтобы сохранить его жизнь.
Это сообщение вызвало шквал газетных заголовков, они все писали о критическом состоянии здоровья Говарда Хьюза. Некоторые газеты- такие как Los Angeles Times, Houston Post и другие, начали готовить некрологи.
На третий день пребывания в госпитале в три часа утра он попросил вызвать своего секретаря Алису Барнс и продиктовал ей пространное письмо, в котором объяснил, как и почему произошла авария самолета XF-11.
«Он чувствовал, что жить ему осталось недолго, и боялся кривотолков и сплетен. Он хотел рассказать правду об аварии», – говорила секретарь Хьюза.
Медленно, с большими перерывами, состояние Хьюза улучшалось. Впервые за долгое время кровяное давление возвратилось к норме, левое легкое начало функционировать.
Доктор Мезон решился на пресс-конференцию, во время которой сказал, что Говард Хьюз- «человек из стали», и что доктора надеются на постепенное выздоровление. Говард уже сидел в кровати, и даже съел один крекер. Невероятно, но он работал со своими сотрудниками, диктуя им докладные записки. Казалось, опасность миновала, но в ночь на 12 июля, спустя пять дней после авиакатастрофы, состояние Говард резко ухудшилось. Он был на грани жизни и смерти. Легкие отказывались работать, врачи с ужасом смотрели на показания подключенной аппаратуры. Говард прошептал: «доктор, я буду жить?»