Все закивали.
Единственная моя функция – наливать в стаканы воду и здороваться. Я сижу в углу и записываю по собственной инициативе в собственный блокнот:
«Составить сложный развернутый план действий по устройству дальнейшей жизни… «Один грамм зла налагает клеймо позора на всё благородное» (Шекспир, «Гамлет»).
Так мне показалось, так, наверное, и случится.
Флэшбэк – эффект повторения пережитого в снах».
К чему привел очередной круглый стол? В тот день мы замутили обалденную фишку – устроили бесплатную раздачу учебников школам, которые возьмут на обучение наших детей. Директора купились, и мы ударили по рукам. Жалкие полмиллиона сомов взамен на то, чтобы пара-тройка десятков детишек почувствовали себя людьми детьми. Хотя бы на время. Это даже не деньги.
Кстати, сегодня солнечное затмение. Пить нельзя. Зато курить можно: я иду по улице заказывать обед. Навстречу идет тетка с пустыми ведрами, по привычке скрещиваю пальцы и рисую в воздухе руну.
Льет дождь, я курю за углом под зонтом.
Даже если капли дождя очень тихие, шум всё равно стоит такой, что не слышно, о чем говорят прохожие. Но иногда даже за этим мелким шепелявым звуком капель непросто пропустить ответ на свой вопрос. Мимо меня прошли женщина вдвое старше и юноша вдвое моложе меня.
– Знаешь, – говорила она ему, – хорошо, когда шаг совпадает с шансом.
Они заворачивают за мой угол и, вероятно, продолжают говорить о своих небесных кренделях.
Шаг, шансом, шансон…
Я потрясенно докуриваю сигарету, медленно выбрасываю ее, она неспешно окунается в лужу, и я слегка заторможенно поднимаюсь по ступенькам «Шансона». Конечно, шанса не будет, если не будет Шага. Я делаю шаг, второй, ступеньки выше, я на крыльце, у меня начинает кружиться голова, и тут я понимаю: Храм должен заполнять Бог. Если нет Бога, то должно быть что-то, что заполнит Храм. Что? У меня нет ничего, что заполнило бы мой Храм.
(Надо сказать, в те дни я читала «Заир»22. Не была в восторге.)
На часах тринадцать – тринадцать тринадцатого числа нетринадцатого месяца.
…Уже перед самым уходом из офиса я вспомнила про книгу. В окна глядело вечернее солнце, глянцевая обложка купленного вчера сборника Бродского блеснула три раза – на каждом лестничном пролете. Я поднималась на третий этаж.
Второй раз в жизни я подходила к этой двери. Первый раз – когда психолог Аня знакомила меня с Центром. Кажется, в их комнате даже кто-то был, кивнул мне с улыбкой, кивнула и я… Не помню, кто это был. Тогда все они были для меня на одно лицо.