Сколько мне еще думать об этом? Может она и не приедет вовсе. Я вообще всех девчонок растерял, которым нравился. А мне это как воздух необходимо было, чувствовать превосходство, а теперь я еще больше никчемным себя ощущаю, чем раньше, потому что даже те, кто любил, ушли и я ни во что не верю. У меня больше нет юности, нет чувства вечности, ничего не осталось, кроме моего тела.
Но я одно теперь знаю наверняка – люди не могут боготворить нас вечно. Все проходит.
Уже под утро мы попытались заснуть, но у нас ничего не выходило. Из-за тонких занавесок проглядывал слабый свет восходящего солнца, мы лежали, укрывшись одним серым пледом, и наблюдали за этим пробуждением в тишине. Мне казалось, что солнце взошло и село уже много-много раз, прежде чем кто-то из нас начал разговор. Точно не помню о чем он, я был как в тумане, словно меня снова засунули поглубже, спрятали, заткнули мне уши, чтобы я не понял ни слова, нажали на кнопку и выключили; но кое-что я смог уловить и это что-то навело на меня панику. Он говорил о странных жителях своей сокрушительной души.
Было около семи вечера, когда мы, проснувшись, сидели на кухне и пили зеленый чай с виноградом.
Окно было открыто и морозный воздух плавно раскачивал листья цветка на подоконнике. Он ласкал его, нежно обволакивая со всех сторон, а тот был податлив и несчастен. У него не было выбора и не было других желаний. Он просто не знал, что можно по-другому. Он просто не знал, что можно умереть.
– Что это за цветок? – спросил я.
– Фикус же.
Тихий был вечер и разговор у нас начинался тоже тихо и хрупко.
– Ты вообще, чего до сих пор со мной сидишь? Нравится тебе, что ли, нытье мое слушать?
– Я же сказал, что исправить все должен в голове твоей.
– И как, получается?
– Ты не думай об этом, я под контролем держу тебя и мысли твои.
– Хочешь еще немного чего-нибудь расскажу? Я всегда один сам с собой болтаю, а тут ты. Голова страдает, надо опустошить.
– Я только за.
Он немного помолчал, закусив уголок нижней губы.
– Я силился об этом обо всем забыть, но память гнуло. Я думаю, что мое настоящее еще не настало. Кажется, оно проехало свою станцию и не знает, как обратно вернуться, потому что в какой-то момент я почувствовал себя, а потом снова только прошлое, прошлое, прошлое.
Когда ты уже заснул, я включил музыку, еле слышно, а ты сказал: «зачем так громко, мы спим, забыл?», я улыбнулся и выключил. Я начал вспоминать ту девушку, в игре с которой я так сильно перестарался. Мне ведь казалось тогда, что я здесь совсем ни при чем, что это не моя вина, не мои чувства – не моя ответственность. Так, стоп, я больше не хочу об этом, не хочу, дай мне выпить. Там. За холодильником.