– Ты помнишь, что хранение арахнидов приравнивается императором чуть ли не к измене?
– Ну…
– Он хоть мертвый?
– Да! – тут же истово закивал Ипполит. – Совсем мертвый! Вообще! Абсолютно!
Эрик покосился на скребущую пол паучью лапу, вздохнул и, отодвинув от холодильника недовольно вякнувшего Ипполита, открыл дверцу.
Совсем вообще и абсолютно живой паук в метр ростом пошевелил в ответ жвалами.
Эрик закрыл дверцу. Обернулся.
– Чтоб к обеду этого здесь не было.
– Но…
– И в комнате тоже. Вообще нигде в общежитии и окрестностях. Ясно?
– Но!..
– Или я сам на тебя донесу.
– Ты не такой, Эрик! – патетично воскликнул Ипполит. – Ты же не предашь своего лучшего друга!
– Рискнешь это проверить?
Поля сник и целое утро с Эриком не разговаривал – тому как раз нужно было закончить программу по первокурсникам. Позже, уже в десять утра, когда звонко зазвонил колокол академии, Ипполит удивленно спросил, стоя у двери с сумкой через плечо:
– А ты что, на собрание перваков не идешь?
Эрик как раз перепроверял программу и в ответ только покачал головой.
– А как же твое кураторство?
– Боевики, – отозвался Эрик, не оборачиваясь. – Первые две пары прогуляют, как пить дать.
– Но первокурсники же! Должны гореть энтузиазмом и жаждой учебы!..
Эрик громко хмыкнул и даже отвечать не стал. Ипполит пожал плечами и ушел, не дожидаясь соседа. А Эрик в тишине и покое дописал программу, сделал планы лекций – пока за окном раздавался громкий и преувеличенно радостный голос ректора, а из холодильника – странный стук. И позже, как раз перед первой лекцией, сходил проверить расписание.
Перед ним толпились студенты – в основном первокурсники, – глазели и громко обсуждали. А еще за ночь расписание чудесным образом изменилось. Сильно.
– Теория практической магии в лесном корпусе?! – возмутился кто-то. – Да вашу ж мать!
«Практикум по нежити на заброшенном кладбище? – прочитал Эрик нужную ему колонку. И в унисон подумал: – Да вашу ж мать!»
– Сколько мы туда пилить будем?!
«Где я вам там нежить найду?!»
– Это же у черта на рогах!
«Вот именно!»
Но практикум стоял в расписании, и подписала его своей нежной ручкой госпожа Серпентина, а Эрику очень, очень не хотелось вызывать ее недовольство. Так что пришлось, сломя голову и захватив с десяток лопат, нестись на третье городское кладбище, которое находилось если не у черта на рогах, то уж точно пониже его хвоста.