В чулане на полу валялась груда грязного белья. Ваня зарылся в эту кучу, и его почти сразу потянуло в сон (он любил не только поесть, но и поспать).
Но… в нос ударил неприятный запах.
«Саняткины штаны какашками воняют!» – рассердился Иван на брата, но, приглядевшись в темноте, признал свои родные заплатки и успокоился.
Спустя минуту он крепко спал, уткнувшись носом в собственные штаны.
А через час вся деревня была поднята по тревоге. Пропал Иван!
– В картошке, небось, спит! – смеясь, не верили некоторые. – Сколько можно «пропадать»!
– Проверяли… Нет его там…
За два часа в деревне было обшарено всё. И… народ устремился к пруду, довольно большому и глубокому.
Даже из соседних деревень сбежались пацаны, обрадовавшись возможности вволю понырять.
И началось…
Со дна извлекли: груду валенок (вероятно, попавших в пруд через прорубь во время катания); чугунки и кастрюли, ложки и вилки, двухведёрный самовар (женщины любили мыть посуду в пруду, используя песочек, как моющее средство); женские панталоны, посеревшие от долгого пребывания в воде; детское бельё; две телогрейки; абажур; плюшевое пальто, которое с перепугу приняли за выдру; «голанку» (в переводе с местного диалекта комбинацию – от слова «голая») и т. д., и т. п.
Всё аккуратно складывалось на берегу. Тут же появившийся активист из сельсовета взялся за строгий учёт извлечённого.
Председатель колхоза, довольный и счастливый, мысленно потирал руки и ликовал.
«Пруд очищен, – думал он и уже ставил „галочку“ в отчёте, – да ещё и бесплатно!»
Под вопли и гиканье «чистильщики» выкатили из пруда телегу, пропавшую три года назад, за которую у скотника Митрича до сих пор вычитали из зарплаты. (Почему у Митрича – никто не знал, как не знал и сам Митрич.) Он на радостях хлебнул «из кармана» и под ликование толпы кричал:
– Моя телега! Моя!
– Почему твоя? – возмутился активист из сельсовета, взяв телегу «на карандаш». – Колхозная!
– Я ж за неё три года платил! – ударил себя в грудь Митрич.
– А… – махнул на него блокнотом активист и побежал на очередной рёв: что-то нашли ещё более значительное.
Это была десятилитровая бутыль с самогоном, хорошо закупоренная и привязанная к кустам верёвкой.
– Ого! Чем не холодильник! В тенёчке, в кустах… – восхищались мужики.
– Кто это у нас такой умелец? – удивлялись бабы.