Купаться в грозу опасно, он это знал, но в это момент
разгула стихии инстинкты самосохранения сильно притуплялись.
Наверное, это неправильно с точки зрения ценности человеческой
жизни. Но ровно с человеческой же точки зрения, это естественно.
Людям часто не хватает хотя бы лёгких безрассудств. Подумать
страшно, люди стали панически бояться промокнуть под дождём! Да
ведь он, Элекс, и сам постепенно становился таким — человеком,
который спешит раскрыть зонтик, лишь бы дождь не
замочил.
— Да, чёрт побери… Страшно подумать — ведь я тоже
стал таким! — уже вслух сказал Элекс.
На пустынном пляже эти слова не слышал никто кроме
его самого и природы, которая слишком мудра, чтобы осуждать за
подобное. Это было похоже на лёгкое помешательство, но Элексу стало
казаться, что он говорит не сам с собой, а со стихией, и это было
необычно. Он вспомнил безрассудные времена юношества: как-то раз
они с друзьями пришли именно на этот пляж ближе к полуночи. Они
пили шампанское, была такая же гроза… Хотя нет, в этот раз она
гораздо красивее! О чём это он… Ах да, а после шампанского они
купались прямо в одежде, а молнии и раскаты грома только усиливали
азарт и радость. Какую-то настоящую, ничем не омрачённую радость
жизни. И хотя шампанское тогда было самым дешёвым, а словосочетание
«завтрашний день» в принципе было пустым звуком, это было счастье.
Это и осталось счастьем! Потому что осталось в памяти. Разве не для
этого она нам нужна в числе прочих функций?
— Хочу искупаться, — робко сказал вслух Элекс
подставляя лицо под обильные, плотные нити дождя. — Хочу
искупаться! — повторил он громче, с улыбкой, будто ожидая
ответа.
Очередная вспышка молнии, озарившая окрестности пляжа
и скромные домики, смиренно ожидавшие окончания стихии, и раскаты
грома — стали ответом для Элекса. Он взял в руки бутылку с виски и
открыл пробку. За шумом дождя и стуком капель, взбивавших песок
своими остриями, не было слышно характерного звука открытия
бутылки. Тогда Элекс неожиданно поставил бутылку на скамейку и стал
снимать футболку.
— Да к чёрту всё, — передумал он и как был, в одежде
и обуви пошёл к воде сначала неспешно. А потом разбежался и
врезался в водную гладь. Из воды наблюдать за грозой было куда
интереснее. Сначала было прохладно. Совсем чуть-чуть — на то
короткое время, когда тело вместе с одеждой промокло. Но какие-то
секунды — и стало хорошо. Даже отяжелевшие одежда и обувь, где
скопилась вода, не омрачали той радости, которую сейчас испытывал
Элекс. Заплывать далеко в таком варианте купания он, разумеется, не
собирался, потому что инстинкт самосохранения хоть и был притуплен,
не атрофировался напрочь — жить хотелось. При каждой вспышке
молнии, освещавшей водную гладь до противоположного берега, Алекс
немного жмурился, а затем окунался в воду — тёплую, как
молоко.