Когда на позиции окончательно опускается ночь, снайпер уходит домой. Сегодня он унёс жизни десятерых. Сегодня ещё десять семей получат похоронки с гордыми словами «Погиб за Отечество». «Ха! Погиб за Отечество…Бессовестные ублюдки! Пришли на нашу землю, решили отнять её у нас, и они смеют писать такое в этих чёртовых письмах!» Эрнст уже видел готовые письма-похоронки имперской армии. «Погиб от собственного любопытства и тупости! Как вам такое, а! Вот она – правда о ваших сыновьях и мужах!» Он возвращается в окоп к своим в радостном запале. Там его уже ждёт младший офицер из какого-то взвода. Он хлопает Эрнста по плечу и даёт ему флягу с кофе.
– Видел, как ты их там косил! – рассказывает офицер, пока юноша делает глоток остывшего напитка. – Ну, ты даёшь, юнец! Десятка сегодня, а через месяц сотня! Такими темпами мы их всех передавим, как крыс!
Однако снайпер не торопится принимать похвалы и праздновать. Он интересуется у своего угостителя о том, засвидетельствует ли он попадания. Тот соглашается быть свидетелем. После ещё нескольких глотков кофе, они идут к командиру роты, где проходят официальную часть засвидетельствования попаданий. На этом день можно считать законченным. Парень идёт к себе в блиндаж и ложится, кладя голову на вещмешок. И вот он снова тут. Снова всего лишь семнадцатилетний мальчишка со снайперской винтовкой.
Его талант в стрельбе заметили ещё на курсах подготовки, где он на спор сшибал спичечные коробки со стометровой дистанции. Их инструктор был очень доволен таким открытием и сумел раздобыть для одарённого стрелка снайперскую винтовку. Теперь он готовился по своей собственной программе. Вход на полигон для стрельб у него был в любое время суток, доступ к оружию и патронам – тоже, а главное, это было действительно интересно Эрнсту. Да, общую программу он проходил наравне со всеми, но помимо неё у него были свои занятия по стрельбам, передвижению на местности и маскировке. Иногда он просил товарищей взять бинокль и отыскать его на полигоне для марш-бросков. Сначала его находили без особого труда, но со временем эти время поисков стало увеличиваться. В конце концов, его не могли отыскать и за час, потому что парень так незаметно передвигался ползком, что успевал за это время уйти с полигона.
И вот сейчас он дремал в своём блиндаже, вертя в руке винтовочный патрон. «О сколько же смертей», вдруг подумалось ему, «О, сколько жизней больше нет…И обещаний, что вернутся все домой…» Его мысли плавно утекают в каком-то неведомом направлении. Откуда-то приходит неизвестная до этого момента тоска. Эрнст, вдруг, чувствует, что он действительно один. Раньше всегда было так, что был он и класс. Пусть именно в таком соотношении, но так было. Был кто-то рядом, пусть даже не столь близкий, но всё равно дорогой. А сейчас он один. Завтра он ещё раз пойдёт на охоту. Что будет, если он не вернётся? Ротный вспомнит о нём только под утро, отправит людей искать, а когда найдёт, что тогда? Класс знал страшную тайну юноши. Им рассказал их наставник, когда Эрнст только перевёлся к ним во втором классе начальной школы. Однако класс пообещал молчать об этом. У Эрнста не было никого. Его родители погибли незадолго до его прихода в класс. По документам его родители числились живыми эмигрантами, но парень точно знал, что их больше не было на этом свете. Он жил один на те деньги, что остались от мамы с папой в их доме. У него всего было в достатке, чтобы вести безбедную, хотя и скромную жизнь. И всё.