Дедушка, тогда ещё совсем молодой, уехал в соседнее селение на свадьбу. Естественно, верхом, естественно, с оружием. После обильного свадебного пира начались развлечения и турниры. Участникам одного из них следовало верхом подняться по лестнице на расположенную на уровне второго этажа террасу; победитель получал в награду платок, которым грациозно помахивала белоснежная невеста, подзадоривая гарцующих внизу мужчин.
Дед, рассказывают, оказался более ловким, чем множество других претендентов, – он смог верхом взлететь на террасу и получить приз. Проигравшие соперники устроили стрельбу в честь победителя, который высоко вскинул руку с заветным платком. Лошадь, испугавшаяся криков и беспорядочной стрельбы, стала на дыбы; не удержавшись в седле, победитель упал к ногам побеждённых.
Бабушка рассказывала, что мужа привезли домой без сознания. Приехавший вместе с ним со свадьбы доктор и прибывшие вскоре коллеги ничем помочь не смогли. Судя по тому, что бабушка рассказывала, у дедушки, вероятнее всего, были множественные ушибы, внутреннее кровотечение. Через сутки его не стало.
Ко времени установления в Грузии советской власти бабушка осталась вдовой с пятью детьми. Какое-то время семья продолжала жить в деревне Чунеши, в имении, от которого им остался один лишь дом. Но поскольку там негде было работать, не на что растить детей, бабушка решила переехать в Хони.
Бабушка никогда не жаловалась, но можно представить, как тяжело ей было в те годы. Только двое из пятерых детей смогли получить высшее образование. Самая старшая – Тамара-мамида и мой папа.
Тётя Тамара закончила технический ВУЗ, работала инженером на шелкопрядильной фабрике. Я как-то напросилась посмотреть, как из коконов, которые я помогала выращивать, получается натуральный шёлк. Тётя провела меня по всей цепочке: в цеху, где коконы замачивали в химрастворе, чтобы «расклеить» тонюсенькие ниточки, я чуть не задохнулась от отвратительного непереносимого запаха; а там, где наматывали шёлковую нить на бабины, можно было оглохнуть от жуткого грохота огромных машин.
Из всех бабушкиных детей только Тамара, старшая, всегда помнила о своём княжеском происхождении, поскольку прожила в роли княжны достаточно долго: она родилась тоже в революционный год, но двенадцатью годами раньше моего папы, в 1905; в 1922 она была взрослой 17-летней девушкой. Мамида, не давая себе труда скрывать это, пренебрежительно относилась ко многому и многим, была очень агрессивна, ни с кем не считалась, требовала ото всех особого внимания к себе. Она могла обидеть кого угодно, даже бабушку, свою маму – тёте откровенно не нравилась её