То ли дело Дашери, – у нее всегда все было на высоте. По профессии она – постановщица улыбок (у нас на них говорят «лыби»), настоящая виртуозка – таких в Матриуме можно по пальцам сосчитать. Или Фарри-Волосатка – эта хоть и зануда, но рекламщица из нее то, что надо. Обе они всегда были успешными, не то, что я – проклятая небом серая посредственность с бракованным крео. Даже толковое планоме никогда не могла себе состряпать.
Старшие сестры из гимназиума вечно сокрушались о том, как я, мол, такая непутевая, впишусь в новое общество, ведь не за горами золотой век и все такое. Ну и где он, этот ваш золотой век? Не будет его, покуда по свету ходят такие странные существа, как Иллка Брук. Раньше-то я тоже надеялась, что он вот-вот нагрянет, и верила, что все мы и в самом деле не сегодня – завтра переступим порог царства разума и, как говорится, высоких отношений. Но в тот день, когда в башке был хмельной туман, мне вдруг до одури захотелось высунуться по пояс из моего маленького окошка, а еще лучше забраться голой на подоконник с бесстыже торчащим рудиментом. Вот она, моя истинная натура. Помню тот момент – смотрю на окно и представляю, как же это будет выглядеть. Как будто в таком виде я сказала бы миру что-то умное. Это вряд ли, и не потому, что мне сказать нечего – дело в другом: я вдруг окончательно дала себе отчет, что я – растолстевшая невостребованная буч-клип-модель и проститутка. Кому такая нужна? А ведь мне только двадцать семь!
Демонстрация, имитация, эманация и всякая прочая ерунда – вот, что больше всего выматывает. Подумаешь – депресуха, – я, как только в социум попадала, тут же изо всех сил корчила из себя этакую успешную бучу, всю из себя вежливую и отзывчивую. Все это до ужаса утомительно. Вот что такое ад. Представьте себе, я вся целиком была одна большая напряженная улыбка – и снаружи, и внутри – вот-вот лопну. Теорию-то я знаю: лыби нацепила – путь позолотила, будем улыбаться – станет все сбываться… Лыби-то я цепляла и так, и сяк, и, может, у большинства все так и есть, но у меня от этого кривляния тихая истерика начинается, зуд в спине, потливость и главное – всякий раз все впустую.
Да-да, я обзываю маскулин (в том числе и себя) бучами – пардон, – за сленг в последнее время отменно чехвостят, но такая уж у меня слабость с гимназиума. Я пару лет на атлетику ходила, а у нас там любили после душа языки почесать. Да и Фарри – подружка моя – она тоже сперва по-плохому выражалась, это ее позже переиначили – в универе. Но меня-то в универ не взяли, я все по сценам да по салонам, а у нас там свои манеры и свои разговоры.