А вот отчество ей не очень нравилось. Вернее, даже очень не нравилось. Она любила отца и уважала, его смерть стала для нее настоящей трагедией. И понимала, что не сам он так себя назвал – Серафим. Родные и друзья сокращали до просто Фима. Или Сима, кому как больше нравилось. А она, таким образом, была Алена Серафимовна. «Если вдруг стану учительницей, как же кошмарно это будет звучать!»
Она всегда удивлялась – о чем думают родители, давая имена детям. Ладно девочкам, а вот мальчишкам – их-то имена ведь потом превращаются в отчества! Нет, она понимала, что в принципе у ее отца нормальное имя. Его родителей, своих бабушку и дедушку, она не знала – они умерли еще до ее рождения. Наверное, они оба были верующими людьми. Ведь серафим – это кто-то типа ангела. Что ж в этом плохого? У Пушкина где-то было, она по школе помнила: «И одинокий серафим на перепутье мне явился…» Нет, не «одинокий», а «шестикрылый», она тогда все пыталась представить себе существо с шестью крыльями… Так она сама себя уговаривала, но отчество все равно смущало…
– Ты на речку пойдешь, тады и воды принеси речной, – вернула ее к жизни бабушка. – Ведра в сенцах. А эта, привозная, не та. Спасибо, что привозят, слава богу, но не могу без речной. Привыкла за жисть-то.
Чувствовалось, что баба Гутя соскучилась по человеческому общению и болтала без умолку.
– Баба, а что Шарика не держишь?
– Ой-е, милая. Его ж кормить надо. А мне куда, хворой. Летом еще кое-как, а зимой так совсем плохо. В лежку лежу. Мурка вот только живет. Скучно, конечно, без Шарика. Тот хоть потявкает, когда кто чужой. Но что поделаешь…
– А травки все сама собираешь?
– Сама, сама. Кто же еще? Пока шевелюсь малмало, хожу в поле, в лес. Но недалече, за реку уж никак. Умру я скоро, Аленушка. И все, что знаю, уйдет со мной. Пожила бы с полгодика-годик, все тебе расскажу, все покажу. Все будешь знать. В книжках ваших да в энтерете этого нет. Мне бабка моя все передала, а ей – ее. А мне – некому…
Алена подумала: «В самом деле, пожить бы тут с полгодика. Хорошо бы. Просто пожить. Воду носить, блины печь, бабушку слушать».
А вслух сказала:
– Баба, мне бы с дядей Мишей встретиться.
– С отцом Михаилом?
– С ним.
– Какой он тебе дядя Миша.
– С отцом Михаилом встретиться, – согласно повторила Алена.
– Исповедаться, поди, хочешь?