Но, несмотря на эту нашу с ними общность, держать животных в одном здании с больными людьми почему-то всегда категорически запрещалось. А ведь и те, и другие, в каком-то смысле, одинаково живые твари. Да и находятся они практически в равном положении – харчи и у тех, и у других казенные; и те, и другие объединены в разных клетках-отделениях по половому признаку, – как хочешь, понимаешь, так и выкручивайся с этим вопросом; и те, и другие находятся в постоянном ожидании и не знают когда и какую мерзость с ними, как с объектами, вдруг сотворят – какое ни будь там внутриполостное зондирование, трепанацию или еще что ни будь такое же для медиков занимательное. Хоть кричи, хоть верещи – ничего уже тебе не поможет – объект. Да, много чего у них с нами общего.
Наверное, поэтому злосчастных пациентов больниц точно также как и лабораторных животных не различают ни по имени, ни по фамилии, ни даже по половому признаку, как, например, в Одессе – «мужчина» или «женщина», а называют всех безлико одинаково – «больной». Стоит только шаг в сторону шагнуть и тут же тебе: «Больной!!! Ну, куда вы лезете? Совсем уже охренели! Это же лифт только для медперсонала. Ну-ка, быстро марш по лестнице в отделение!»
Тут главное, что и те, и другие находятся в процессе эксперимента и являются существами низшего порядка, подопытными и совершенно беззащитными. Ведь уйти из больницы, как и из клетки по собственному желанию невозможно, разве только в мир иной. Но, даже этот последний акт земного существования и у тех, и у других стыдливо прикрыт такими же обидно одинаковыми, шаблонными фразами типа: «Коллеги, мы теряем больного» или совсем пошлое— «Больной уходит от нас…». Это – последние фразы для «больных». А для объектов они почти такие же: «Через два часа после начала эксперимента объект выводили из опыта…». Куда выводили и тех и других эти добрые медики-биологи не трудно догадаться. И над кем изгалялись больше перед выводом – это тоже еще вопрос. И в этом контексте общеизвестная среди медиков шутка: «Больному стало легче – он перестал дышать» для объекта их деятельности, согласитесь, не так уж и забавна, а наоборот, наводит на всякого рода грустные размышления…
Но что поделаешь – таков уж порядок. Подопытные больные отдельно – одноименные животные отдельно. Вместе – нельзя! И, в соответствии с этим порядком, наша работа с объектами всегда была сокрыта завесой строжайшей тайны. Если бы до начальства дошли бы только слухи о том, что на территории нашего терапевтического корпуса тайно содержатся лабораторные животные, нас бы всех выкинули из нашего подвала в тот же миг, и к чертовой матери.