И вот – они встретились. Разговоров особых не было. Елена отдала Валентину солидную пачку советских купюр: денег, взятых на покупку дома. Честно отдала долг, хотя несомненно знала, что эти деньги скоро пропадут, превратятся в бумагу. Они обменялись взглядами. У Валентина прямо заныло, защемило что-то в груди…
– Запиши телефон, – на прощание сказала Елена.
– Ее зовут Татьяна. Через нее ты, если захочешь, сможешь связаться со мной. Возьми ручку… Валентин второпях вытащил свою белую записную книжку, открыл ее где-то посередине и нацарапал продиктованные цифры.
Через несколько дней он собрался позвонить. Но, найдя нужный номер, обратил внимание на текст, расположенный над ним. То были выписанные из свежего московского журнала безсвязные строчки поэта – обэриута Александра Введенского:
Звали первую светло,
А вторую – помело.
Третьей прозвище Татьяна,
Так как дочка капитана…
Это была явная подсказка. Один из тех знаков, различать которые научила его Елена. Валентин положил трубку.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ ПЕРЕД УХОДОМ
В молодости на своих фото в тридцатилетнем возрасте Нина была просто красива. Не броской красотой модели, но спокойной и ровной безупречностью пейзажа, отраженного в плавных, медленных водах. Она и теперь была еще хороша. Правда, зрелые годы выдавали ее руки и – никуда не денешься – мелкие морщинки, появившиеся на лице.
Все, что делала Нина, у нее получалось легко и свободно, причем в совершенной форме. Это особо восхищало в ней Сутурина, хотя придавало его чувству к ней оттенок эгоистического комфорта. Еще он высоко ценил душевную деликатность Нины: умение, окружая заботой и теплом, соблюдать дистанцию, не посягать на его личное пространство. Несомненно, ее поздняя безоглядная любовь была глубже и уязвимее, чем у него, еще не достигшего сорокалетней черты, но имевшего уже изрядный опыт разочарований и разлук. Впрочем, что тут мерить – это ведь не сила тока…
Теперь была самая пора уходить. После тяжелого решения, принятого Сутуриным, их пути расходились. Ему надо было забрать к себе сына от первого брака, попытаться его выправить, спасти. Ее, никак не ожидавшую подобного шага, нельзя было этим грузить.
– Я улетаю на десять дней на Алтай, – сообщила Нина.
Она была известной в стране спортсменкой, организатором лыжных походов высшей категории сложности. Богатая гамма чувств отобразилась в ее карих глазах. Преобладала боль. Можно было ничего не добавлять, итак понятно…