– Да ты, – пожал плечами Мэй. – Сам себя обозвал.
– Тогда ты, – и Фредди отошел подальше для разбега. – Выря! Ослица! Жареный!
– Ты сам жареный, – обиделся Мэй. – Курдюк! Бурдюк! Мерзюк! Хуже даже – мерз!
– Я – мерз? – Фредди встал на карачки и медленно пополз к Брайану. – Я, да?
– Очень мерзкий мерз, – застенчиво сказал Брайан. – Если вы позволите.
– Да как ты смеешь, толстая морда, называть меня мерзом?
– Смею! Еще как! А как ты смеешь ползти ко мне на карачках?
– А вот как ты смеешь писаться у меня в студии?!! – заорал Фредди, и усы его затряслись от злости.
– А ты как смеешь петь в мой микрофон?
– А ты как смеешь играть на моей гитаре?
– ЧТО?
– Чего?
– Чья гитара?
– Ну уж не твоя!
– А чья же еще, слепой музыкант?
– А ты – дите подземелья!
– Ну ты негодя-ай! – замяукал Мэй. – Да вообще как ты смеешь ругать меня в моем присутствии? Сожрал?
Фредди открыл рот, сказал: «Хиджр» и медленно его закрыл. Он не находил слов для ответа. Разбежавшись, Фредди быстро-быстро, крепко-крепко постучался головой об каминную доску, и вдруг! Нашел! Нашел он Элтона Джона, который стоял, завернувшись в штору, и его не было видно. До настоящего момента, конечно.
– На вот тебе! – рявкнул Фредди, суя Элтона головой вперед под нос Брайану.
– Да на кой мне сдался этот лещ? – сморщил нос Мэй. – Снулый наверняка.
– Нашел я его, – пояснил Фредди, – забирай скорей, пока не попало!
Мэй аккуратно взял в охапку Элтона, а Фредди с легким сердцем ушел на кухню – подсматривать в карты Джона.
– Не лезь, советчик, к игрокам, не то… – начал было Роджер.
– Сам, – и Фредди вернулся в комнату, где застал Брайана плачущим.
Фредди, не долго думая, схватил Элтона, сидящего по-турецки и курящего кальян, за грудки, бешено затряс и проревел:
– Кто посмел обидеть моего наилучшайшего из наилучшайших?
– Да вот, – прохныкал Мэй. – Кто-то сел на мой парик и помял его!
– Ты зачем сидишь на его париках? – и Фредди треснул Элтона по уху. – Тебе чего, сидеть негде?
– Да это не он! – простонал Мэй.
– А кто? – Элтон был безжалостно отброшен.
– Не знаю-у-у! – и Брайан, вынув свой невыразимый фиолетовый платок, затрубил в него.
– Неженка, – показал на него Фредди. – Видали?
– Я очень смелый, – шмыгая носом, сообщил Мэй.
– Печенье «Нежность», – прохаживался Фредди. – Чувства и чувствительность!
– Отважный я! – плакал Мэй. – Не говорите грубостей!