Лири снял с головы фуражку, прошел в дом и оглянулся по сторонам.
– Как тут у вас всех, значит, дела? – протянул он.
– Ничего так, – отозвался Айден Броди. – Трудный тебе, парень, выпал день. Иди глотни чайку.
Шинед налила им чаю, выложила на блюдце печенье, которое тут по непонятной Еве причине называлось крекерами, и по-матерински похлопала Лири по плечу.
– Угощайся. Вы поговорите, а я уведу отсюда ораву, чтобы вам не мешали.
– Спасибо, миссис Лэнниган. – Лири добавил в чай молоко и пару кусков сахара и, блаженно прикрыв глаза, сделал долгий глоток. – Не ужинал сегодня, – объяснил он Еве, беря печенье.
Ева подумала, что в сравнении с утром выглядит он уже значительнее менее зеленым – и цветом лица, и по части уверенности.
– С нераскрытым убийством обычно не до еды, – заметила она.
– Да уж, теперь и сам убедился. Мы его нашли, – коротко выдохнул Лири, словно рассмеялся, сам себе не веря. – Нашли убийцу Холли Керлоу. Хотел вам лично сообщить.
– Приятель ее?
Лири кивнул.
– Или считал себя ее суженым, а она от него решила избавиться. Оба вчера вечером были на вечеринке в Эннисе, повздорили там. У нее там, кажется, было что-то типа встречи одноклассников. С парнем этим – Кевином Донахью – они несколько месяцев встречались, но он был настроен куда серьезней, чем она. Я, как пришел результат по ДНК, сам в Лимерик поехал, там его с местными и взяли. Она ему, как кошка, обе щеки расцарапала, и поделом, так я думаю.
Лири отпил еще чаю.
– Ну а дальше, как вы и говорили, само все покатилось. Ребята из Лимерика меня позвали присутствовать на допросе, но это много времени не заняло. Через три минуты он уже рыдал, как ребенок, и все нам выложил.
Лири вздохнул, но Ева не стала ничего говорить, спрашивать, предоставив ему самому все сформулировать.
– В машине они опять поссорились, – продолжил он, – и она ему сказала, что с нее хватит, чтобы он ее высадил или отвез обратно домой. На вечеринке они оба выпивали, так что это, наверно, подлило масла в огонь. Он говорит, что остановил машину, они еще друг на друга поорали. Слово за слово, дошло до рукоприкладства. Он ей пощечину, она его – ногтями. Тут он, говорит, просто обезумел, полез на нее с кулаками, она давай орать, брыкаться. Он говорит, что не помнит, как ее за горло схватил… Может, и правда. Пришел в себя, а она уже мертвая.