Лири покачал головой, словно силясь понять, как такое может произойти, поерзал на стуле и, ссутулив плечи, уставился на свою чашку.
– Рассказал, что пробовал ее привести в чувство, потом просто какое-то время ездил по округе, пытался в себя прийти. Остановился тут на опушке, вытащил ее… Знаете, когда они его взяли, ее левая туфля у него до сих пор в машине валялась. Сказал, что положил там ее тело, помолился над ней и ушел. Сказал, что ему очень жаль, – добавил Лири с ноткой жесткости, и Ева поняла, что за этот день он подрастерял свою детскую наивность. – Несколько раз это повторил, будто подумал, что с него теперь взятки гладки. Ему очень жаль, что он задушил девушку за то, что он ей немил. Ушлепок чертов.
Лири спохватился и слегка покраснел.
– Ой, простите!
– Я бы сказала, довольно меткое определение, – успокоила его Ева, а про себя подумала: «Ушлепок… Надо запомнить». – Ты все правильно сделал.
– В таком случае спасибо вашей науке, – поблагодарил он и посмотрел ей прямо в глаза. – Хуже всего было стоять перед ее матерью и говорить, как вы мне велели. Смотреть, как у нее сердце разрывается. Знать, что пусть даже виноват другой, боль ей сейчас причиняешь именно ты.
– Но ты помог найти убийцу ее дочери. Ты сделал свою работу – это все, что ты мог для них сделать.
– Да. Что ж, я был бы рад никогда больше не разбивать сердце ничьим матерям. Но вот от всего остального…
– От всего остального тебе стало легче, – закончила за него Ева.
– Точно. А вы сами, когда убийцу находите, и теперь то же самое чувствуете?
– Если б не чувствовала, не уверена, что смогла бы взглянуть в глаза еще одной матери.
Лири посидел какое-то время, ничего не говоря и только кивая собственным мыслям.
– Ну что ж, тогда порядок. – Он поднялся, протянул Еве руку. – Спасибо вам за помощь.
– Всегда пожалуйста, – ответила она, пожимая руку Лири.
– Если вы не против, я просто выйду с заднего хода, чтоб никого тут больше не беспокоить. Пожелайте им от меня доброй ночи.
– Сделаю.
– Здорово было с вами познакомиться, лейтенант, даже несмотря на обстоятельства.
Он вышел, и Ева отставила кружку. Чай пить ей совершенно не хотелось. Как и Лири, она посидела какое-то время молча, затем рывком поднялась на ноги и пошла к семье. Музыка стихла.
Она подошла к Шону, подождала, пока тот встанет, и сказала: