Не знаю в какой момент моё магическое
приключение превратилось в «Повседневное выживание в безлюдных
горах в компании медведя», но определённые плюсы в этом были. По
крайней мере, акклиматизация протекала штатно, и было время
погонять в голове разные мысли и потренироваться в использовании
своего единственного инструмента.
Благодаря инциденту с падающей
медведицей, я понял, в какую сторону развивать контроль над
проводом. По итогу, изгибать его оказалось не так сложно, как
показалось вначале, но совершенно бесполезно – без значительных
вливаний энергии он был слаб и не мог задушить даже мышь. Но он
легко скручивался, изгибался и даже прилично растягивался, что я
соотнёс со словами Мяу о «возможностях и предназначении». Теперь
мне не нужно было сматывать его руками – он «сам» ловко
оборачивался вокруг меня в нужных местах. И то хлеб.
Ночёвки я проводил в медвежьих
объятиях, что было довольно комфортно, если бы не дождь, зарядивший
на второй день путешествия и не думающий прекращаться. Мокрая
медведица хоть и оставалась тёплой, но жутко пованивала, а от её
сырой шерсти у меня всё чесалось. Я тоже откровенно пованивал, хоть
и беспрестанно находился под тугими струями ливня, а ещё настолько
притерпелся к наготе, что практически перестал думать об одежде. А
зачем, если и так не холодно, и мухи не кусают? Чую, ещё немного и
одичаю окончательно.
А ещё мне совершенно не понятно, чем
тут питаться такому количеству крупного хищного зверья, вроде тех
же заглота, лося, кошки и прочих неизвестных. Нет, на раз поесть,
допустим, тут хватит, но на постоянку… Экосистема просто не должна
такого выдерживать, только если эти падуки не размножаются со
скоростью сто кило биомассы в минуту, пожирая листья, которые
отрастают мгновенно.
Рациональная часть моего сознания
настолько углубилась в поиски объяснения этого феномена, что я
совершенно потерял связь с реальностью и пришёл в себя только
врезавшись на полном ходу в Машкин бок. Это случилось то ли на
четвёртый день блуждания по горам, когда мы спустились на очередное
плато с очень густым подлеском и кучей буреломов. Дождь к тому
времени сжалился и прекратился.
Медведица перегородила мне дорогу и
рычала на плотные и сочные заросли кустов, плавно перетекающих в
мотню каких-то лиан, уходящих высоко к кронам деревьев. Я
озадачился и прислушался, но, кроме щебетания птах и шуршания
листвы на ветру, ничего не предвещало опасности. Тишина и
покой.