- Конечно, извини сестра Тереза. Тогда я произнесу иначе,
мои уста боялась говорить эти страшные слова, но тогда у него нет
души. У Дарованного нам Богом, нет Души.
Мдэ, лучше уж про мое прекрасное тело поговорили и
милые мягкие щечки, все у них как не у людей.
- Святые отцы уже осматривали его, проводили обряды. -
успокаивала вторую монахиню Тереза. - Даже инквизитор Иоанн, почтил
эту церковь своим присутствием и подтвердил чистоту этого дитя.
Кто-кто я извиняюсь? Инквизитор? Каков невероятный
поворот событий... сказал бы я, если бы уже давно не привык ко
всему этому дерьму. Эх, что-то психушка уже стала вновь более
интересным и увлекательным местом. Хотя с моей удачей, там точно
какая-нибудь доктор Менгеле попадется, который над бедным мной
будет всякие страшные опыты производить, отчего я сойду с ума
окончательно, на силе воле прокачаюсь на 200 уровней вверх и пойду
всех убивать. Вот девяносто процентов просто, почти обязательно к
исполнению в моей бренной жизни... не хочется мне уже в психушку. Я
слишком подозрительный, сам себя напугал и теперь опасливо опасаюсь
приближаться к зданию с таким способом применения.
- Это и успокаивает мое сердце, но все равно этот мальчик
пугает. - с трудом услышал сказанные почти шёпотом слова.
Слух у меня кстати острый, но ничего
сверхъестественного, никаких улучшений с моей стороны нет и в
помине, хотя конечно пытаюсь, в этом возрасте мозг наиболее
податлив. В общем подумал я обо всем этом, представил какие у меня
варианты всемирного пиздеца и пригорюнился, снова. Мне то конечно
хреново, но сейчас я не вижу людей с техноизвращениями, что большой
такой плюс. Что там может быть? Призраки, вампиры, демоны, чудища
всякие, пони-людоеды... в смысле оборотни? Хм, опыт подсказывает
что обычно это что-то неожиданное, то чего я обычно не ожидаю. Даже
в последней жизни угрозой стали не сами Твари по сути, а семья и...
Эх, ну вот зачем я раны эти раздираю? Теперь снова плакать.
- Смотри, Донат плачет. - кажется даже обрадовалась эта
Тереза, не по-христиански это как-то чужому горю радоваться. - Он
обычный младенец, просто... его душа отягощена грехами, и наша
святая обязанность дать ему облегчение от этих грехов. Своей
любовью и заботой.
Ай, прямо по касательной, рикошет фактически, но
она была близка к сути моей проблемы. Ее слова оказались не
пустословием, эти две молоденькие монашки и правда начали за мной
более тщательно приглядывать, частенько лично кормили, то есть не
совсем-совсем лично, хотя груди у них конечно, мое почтение, но
бутылочкой кормили именно они, а не дежурная кормилица. Часто
играли, рассказывали всякие сказки... христианские, читали
Библию... слишком часто, даже к моей люльке привязали парочку икон
святых. Не будь у них такого искреннего взгляда, полного
переживания и любви, я бы уже взбесился от этой промывки мозгов, а
так... ну могу я теперь Библию по памяти пересказать... на
латинском, вдруг по жизни пригодится. Вот стану святым отцом, то-то
нежданчик будет. Батюшка Донат... святой отец Донат, хм... Папа
Донатий.