Я с недоумением поднял глаза и увидел присаживающегося за мой столик одноногого, на костылях, старика, одетого в серый чистенький, с потертым воротником пиджак поверх застегнутой на все пуговицы синей рубашки. Тося принесла ему бокал пенистого темного пива.
– Люди перестали общаться, – сделал глоток пива одноногий. – Вы там тыкаете пальцем в свой телефон и думаете, что это и есть общение. Иллюзия! Что в общении может заменить глаза собеседника? Его выражение лица? Его голос? Вот то-то! А вы говорите – телефон. Ерунда ваш этот телефон! Симулякр!
Я с интересом слушал.
– А ногу я в Афгане потерял. В 88-м. По нужде отошел, ну и подорвался. В себя пришел, когда меня несли обосранного и без ноги к вертушке. Вернулся героем, квартиру дали, женился, пошел работать. Я тут рядом, на Алексеевской работаю, часы ремонтирую…
– Точно! А я все думаю, где мог вас видеть! Вы мне отцовские «командирские» чинили.
– Да-а… – не слышал меня старик, – а потом, когда не стало моей страны, я перестал быть героем. «Мы вас туда не посылали» – говорили они мне, когда я пересмотра пенсии добивался. Зина моя померла. Сердце. Говорят, что в Германии можно было вылечить. Но кто я и где та Германия! Я бывший герой и часовщик. На Германию денег не было, и моя Зиночка умерла…
Старик дрожащими губами допил пиво, взял костыли, шумно встал из-за стола и медленно направился к выходу.
– Если что с «командирскими» будет не так – заходите. – оглянулся он в дверях и устало, вымученно улыбнулся…
«А ведь по годам службы выходит, что он мой ровесник!!!» – вдруг холодом обдало мне затылок…
Брошенная жизнь
Лежу на диване в темноте с закрытыми глазами. Тишина. И темнота. Вот так бы хоть пару дней. Никого, совсем никого и ничего не видеть, не слышать. Ни рекламно-навязчивой пропаганды телевизора, ни кричащего яркими фейками и новостями интернета, ни сводящего скулы тёрпкостью айвы телефона. Тишина… Вот так хотя бы пару дней… Или недель…
«Я прошу, хоть не надолго,
Боль моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком,
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому»… –
запел любимым Штирлицем ненавистный телефон, и я с досадой ответил:
– Да!
– Привет, Андрей, – услышал я голос старинного, как сама моя жизнь, друга Саши. – Я тут возле твоего двора, у меня 0,7 «Столичной», маслины, грибочки, сыр, капусточка, сырокопченая колбаска и томатный сок.