– Лю-ю-юся! – прокричал Аркадий, но вышел не крик, а лишь полушёпот-полустон.
– Что, Аркашенька? Я здесь, я с тобой, любимый, – выдавила из себя Люся и отерла мокрый лоб мужа.
«Люся… А ведь она до меня была Генкиной невестой. Отбил я тебя, Люся…»
– Что ты, милый, не бил ты меня никогда, – ответила Люся и повернула полное отчаяния лицо к домашнему доктору Виталию Арнольдовичу, – бредит.
– Не мешай. Я вспоминаю, – опять прокричал полушепотом Аркадий.
«Да, Генка… Друг. Нет, не друг. Почти брат. Брат, но только не по крови, а по жизни. Сколько себя помню – всегда был рядом. И даже после того как Люська из его невесты превратилась в мою жену…
…Помню, купили у Сёмы в складчину старый мопед «Верховину» за 30 рублей. Долго, бесконечно долго собирали на него. Насобирали 18 рублей. Отец сжалился и добавил 12 рублей. Но с условием, что учиться кататься будем при нём. А потом пожалел, что добавил денег. Мопед он называл дикой необъезженной кобылой и успокаивало его только то, что он чаще был поломан, чем ездил…»
– Ой, больно! – зашептал Аркадий, – давит, горит внутри.
– Виталий Арнольдович, может, ещё укол ему?
«Да… А потом мы мопед продали. Этому болвану Липицкому Олегу. За 50 рублей. Ха-ха! Ну не поц? Купить то, что ездит даже не через раз. Я потом, уже в кризис 2008-го, видел Олега. Он рылся в альтфатере на Комитетской возле универсама. Увидел меня и отвернулся. Аж покраснел. Наверное, от злости. Не может тот мопед простить.
А потом мы с Генкой в складчину купили старый горбатый «Запорожец». Даже ездили на нём без прав. И ни разу не попались ГАИ. Так и сгнил он потом в нашем дворе под старой ивой. А потом кооператив с Генкой открыли. А тут в соседнем дворе вдруг превратилась из гадкого утенка в белого лебедя Люська. Ей было 18 лет, когда Генка ввел ее в наш круг своей невестой. Через год должна была быть свадьба. Свадьба была через год, но Генка был на ней шафером, а женихом – я.
…Эх-хэ… Ой как давит, как же жжёт грудь….
К концу 90-х у нас с Геной уже были пошивочный цех, магазин и два контейнера на 7-м километре. А потом пришли бригадные. Платить им, видите ли, надо. За «крышу». Я знал взрывной характер Генки. Он, конечно, платить отказался бандитам. А я отошел от споров в сторону и уехал отдыхать в Рим. И там мы купили эти ненавистные бежевые обои. Ненавижу их! Но в то же время благодаря им я всё помню…