Ну а потом, когда вернулся в Одессу, затерявшееся в чреве Почты СССР письмо пришло. Я достал его из ящика и кинул в письменный стол, откуда со временем с кучей фотографий оно и перекочевало в фамильный архив…
…Уже давно нет родителей, Молдавской ССР, антиалкогольной компании, той страны, и никто никому не пишет письма. Да и девушек интересуют уже не так я, как мои финансовые возможности, которые трудно назвать большими, но поцелуй юной свежести и огромные голубые глаза, разбуженные письмом из прошлого, снова возродились в моей памяти…
Код доступа
Я бегу по пустынному берегу, чайки с криком кружат над невидимым косяком рыбы, выдергивая клювом из пучины блестящие рыбешки, море по-осеннему темное, ревущее, волны накатывают со стоном на песчаный берег и омывают мокрым холодом мне ноги.
– А вот и не догонишь, а вот и не догонишь, – кричу я старшей сестре Зине.
– Андрюша, немедленно отойди от воды! Море уже холодное! – кричит Зина.
– А ты догони, тогда отойду! – дразню я сестру.
– Не буду догонять, а если не отойдешь от воды, тогда вообще уйду и играть с тобой не буду!
– Зина, ты куда?! Зин… Дзин… Дзин-дзин…
Звонок в дверь вырывает меня из морского побережья на Каролино-Бугазе, из моего детства и бросает на кровать моей квартиры на Молдаванке. Дзи-и-ин, дзин – истерит звонок, потом стук.
– Кто? Зина, ты? – подошёл я к двери, ещё не отделяя сон от реальности.
– Андрей, это я, – слышу через дверь голос соседки Муси. – Открой! Толик развязал, кодировка закончилась, нажрался как свинья и грозит меня застрелить!
– У него есть оружие? – спросил я, открывая дверь.
– Нет. Но сам факт! Какая чёрная неблагодарность!
– Таня! – прерывая монолог о неблагодарности Толика, зову я супругу, – постели Мусе в детской, а то Толик снова стал поцем. Причем в этот раз ночным.
– Ой спасибо, соседи! Ой спасибо! – чуть не плакала благодарная Муся.
Легли, только проваливаюсь в сон – удар в дверь, ещё удар, ещё…
– Андрюха, открывай, я знаю, что шалава Муська у тебя! Отдай её мне, и я не расстреляю и сохраню тебе жизнь.
Открываю. Толик расставил руки, упершись кулаками в косяки двери, и дикими бычьими глазами сверлит меня ненавистью.
– Какого чёрта тебе надо в четыре часа утра? – спокойно спрашиваю я.
– Отдай мне Муську.
– Её нет у меня.
– Дай проверю.
– Ты совсем берега попутал, дружище! Четыре утра! Дома спит семья, и ты думаешь, что я вообще кого-либо пущу? Толя, не делай мене нервы, а себе горе! Нема тут твоей Муси. Дома все спят давно.