Раздался сильный грохот – это рвались железнодорожные цистерны с бензином. Рвались снаряды с боеприпасами. Горело все кругом. Самолеты все кружились над своей жертвой, наслаждаясь последним вздохом мирного умирающего городка, наслаждаясь жертвой – тысячами убитых, раненых, сожженных и заживо погребенных. В телефонной трубке раздался голос командира полка: «Котриков, поднимай батальон для тушения пожара!» «Есть поднять батальон!» По боевой тревоге подняли людей. Через час мы уже были на окраине поселка. Нашему взору предстала жуткая картина. Женщины, дети, старики в страхе бежали по горевшим узким улицам. Дышать было нечем, душил едкий дым. Люди, задыхаясь от дыма и нестерпимой жары, падали и умирали. Всюду слышались крики, стоны, просящие о помощи, и плач детей. Огонь буйствовал. Созданный им ураганной силы ветер с большой скоростью гнал искры с пылью и мусором, крутил их, создавая огненные вихри и смерчи. Средств для тушения в начале загорания было недостаточно, а при набирании стихией силы они были уничтожены. Мы тоже были бессильны и слабы, чтобы вступить в борьбу с разбушевавшейся стихией. Поэтому наша основная цель была – спасать людей. Красноармейцы вытаскивали из пламени детей, стариков, выводили женщин. Все, что было нажито народом в течение длинной трудовой жизни, уничтожилось за минуты. В 2 часа дня нас сменили. Мы пришли на отдых в расположение своего полка, в лес. Лес был усеян немецкими листовками с пропусками в плен. Немецкое командование гарантировало жизнь при добровольной сдаче в плен. В противном случае грозили смертью. Листовки заканчивались жирным текстом: «Смерть евреям, комиссарам, политрукам!».
Настроение у наших вятских мужиков было подавленное. Они видели бессилие не только нашего полка, но и всей армии. Немцы – полные хозяева на суше и в небе. Вместо отдыха люди собирались отдельными группами, шептались между собой, бродили по лесу, ища не ясно чего. При появлении над нашим расположением немецкого наблюдателя – "рамы" или других самолетов – взлетали сигнальные ракеты. Немцев, переодетых в нашу форму, красноармейцы вместо задержания скрывали. По расположению полка открыто ходили провокаторы. Агитировали сдаваться в плен. При вечерней поверке в батальоне не хватило 170 человек. По телефону я доложил об этом полковнику Чернову. В трубке послышался раздраженный шум: «Немедленно ко мне!»