Я отложил книгу, отодвинул
опустевшую чашку, поднялся и пошёл на свой наблюдательный пост.
Место дислокации я сменил после того раза, как вихрастый лопоухий
Васька Ладыжец застукал меня на моём же высоком крыльце, с которого
я через забор прекрасно видел их пируэты на негодном мосту. Мои
слова про опасность влетали у пацанвы в одно ухо, а в другое, как
водится, вылетали.
Сейчас же я прошёл вдоль забора и
остановился у старого шершавого яблоневого ствола, перед которым
рос куст сирени. Кустарник я немного облагородил, так что теперь с
улицы меня не увидеть, зато я весь берег и подвесной мост прекрасно
вижу.
«Так вот кто у нас тут такой
шустрый, — ухмыльнулся я, наблюдая, как Темка Перепелицын,
оглядываясь на мой дом, торопливо развязывает добротные морские
узлы, чтобы снять табличку. И ведь никогда не режет, всегда
аккуратно распутывает. Видать, дело принципа. Так сказать, играем
мы с ним оба по-честному.
Остальная компания стояла на шухере,
нервно поглядывая в сторону моего сада. Я выждал тот самый момент,
когда рыжий Тёмыч скоммуниздил табличку и спрятал её под футболку,
вышел из-за куста и неторопливо пошёл к калитке, не особо
скрываясь. Забор у меня невысокий, и любое движение во дворе
прекрасно видно.
Пацаны заволновались, вмиг оседлали
своих железных коней, и едва я показался на улице, всадники на
драндулетах в момент рванули в сторону нового моста. Не нарушая
традиций, я помахал им вслед лозиной и громко гаркнул вслед:
— Вот, паразиты, опять табличку
спёрли! Вот я вам задам!
В ответ раздался залихватский свист
и дружное дребезжание велосипедных звонков. Я постоял ещё немного,
поздоровался с соседкой тёть Клавой, вернувшейся с работы,
подумал-подумал, заглянул в сарай, вытащил пару досок, взял гвозди,
молоток и пошёл к мосту.
Перекрытие, конечно, пацанов не
остановит, но убережёт случайного прохожего. Да ту же бабу Нюру,
которая иной раз норовила сократить путь и мчалась наперегонки со
смертью по ржавому покрытию, держась за исковерканные перила.
Железные листы проседали даже под небольшим весом соседки. Поручни
и вовсе норовили остаться в морщинистой руке, каждый раз, когда
соседка перемещала ладонь.
Доски я присобачил крест-накрест к
порыжевшим от старости ненадёжным столбам, чтобы перекрыть проход.
Собрал инструменты, оглядел вытоптанную полянку, подобрал за собой
мусор и вернулся восвояси.