Ты мне нравишься: ты так молода,
Что в полмесяца не спишь и полночи,
Что на карте знаешь те города,
Где глядели тебе вслед чьи-то очи.
Что за книгой книгу пишешь…
– написано по случаю разрешения, полученного Анастасией от цензуры на печатание книги её прозы «Королевские размышления».
Это действительно размышления – о себе, о жизни, о Боге, о вере и безверии… «Я знаю, что я – один раз бывающее явление, что оно не повторится никогда и нигде, и что всё пройдёт. Что не было этого диапазона, этих сил, этих стрел, этой жажды, этой ясности, этого озноба, что всё это – единственный раз!
О, как я лечу! Как я ломаю преграды! Как я просто, как вдохновенно живу!»
«Больше лёгкости в жизни, больше дела! Больше смеха, меньше оков! Я буду писать массу книг – и о самом разнообразном…» (А. Цветаева, «Собрание сочинений», том 1 – М., «Изограф», 1996.)
«Королевские размышления» были посвящены Маврикию Александровичу Минцу.
Летом 1916-го сестры жили в Александрове. Туда приезжал Осип Мандельштам. Марина пишет об этом Елизавете Эфрон: «День прошел в его жалобах на судьбу, в наших утешениях и похвалах, в еде, в литературных новостях.
…Мы с Асей, устав, наконец, перестали его занимать и сели – Маврикий Алекс., Ася и я в другой угол комнаты. Ася стала рассказывать своими словами Коринну, мы безумно хохотали…» («Коринна» – роман французской писательницы Анны Луизы Жермены де Сталь «Коринна, или Италия». )
25 июня 1916 года в Москве родился второй сын Анастасии Цветаевой – Алёша.
Марина пишет мужу из Александрова 7 июля (С. Эфрон находился тогда в Коктебеле): «…Ася уже ходит, я её видела вчера. Мальчик спокойный. Мы с Асей решили, если у неё пропадёт молоко, через каждые три часа загонять в овраг по чужой козе и выдаивать её дотла. Я бы хотела быть вскормленной на ворованном, да еще сидоровом молоке!».
Вторая философская книга А. Цветаевой «Дым, дым и дым» посвящена сестре Марине. Известная исследовательница творчества М. Цветаевой Виктория Швейцер оценивает ранние книги Анастасии Цветаевой как написанные «с претензией на философию и явно «под Розанова», объясняя это тем, что «поле поэтического напряжения вокруг Марины Цветаевой было так сильно, что все её близкие: и сестра, и муж, и маленькая дочь – писали».
Мне кажется, несправедливая и неправильная позиция исследователей – оценивать творчество Анастасии Цветаевой, сравнивая сестёр, а не рассматривая прозу младшей как самодостаточное и уникальное в русской литературе явление.