Миска-раковина была ещё горячей, и
снова пришлось использовать ткань, но похлебка уже не обжигала, и
Мишель маленькими глотками принялась её пить. Когда дыхания стало
не хватать, она заставила себя отставить плошку и отвернуться. И
так сидя и глядя куда-то в сторону шумящего вдали океана, Мишель
разрешила слезам капать на нижнюю рубашку, грязную, измятую,
заменившую ей нынче платье.
Кто бы это ни был, она его найдет.
Она выберется отсюда, найдет ответы на все мучащие её вопросы:
разберется, как оказалась здесь, по чьей воле, и была ли эта воля
злой. И все равно будет счастливой!
И только после этого решения Мишель
позволила себе снова взять плошку в руки и продолжить поздний ужин.
И ничего, что в варево падали слезинки, там и песчинок хватало.
Соли слезы не добавят, а поплакать можно, её все равно никто не
видит.
Добавка к главе
— Смотрите, мадмуазель, это
жемчужина. Я купил её у берегов Крустаса.
Яркое весеннее солнце пронзало
перламутровое чудо, и шарик будто светился изнутри белым молочным
светом. Тонкие, совсем ещё детские пальцы осторожно сняли жемчужину
с мужской ладони. Голубые глаза девочки смотрели внимательно и
немного косили — она поднесла жемчужину к самому носу.
— О, она теплая, господин Гратин,
— выдохнула девочка тихо, будто боясь, что жемчужина улетит от
громкого звука.
И подняла на него удивленные
глаза. Гратин улыбнулся.
— Да, мадмуазель. А все потому,
что создана она живым существом, которое грело её собой, дарило
тепло своего сердца и свой перламутр.
Девочка завороженно рассматривала
жемчужину.
— Наверное, это для какой-нибудь
важной госпожи, — проговорила тихо. — Жемчужинку завернут в тонкие
нити из серебра и оставят ей окошко, чтобы она сияла оттуда.
Да?
Гратин улыбнулся и
вздохнул.
— Это вам, мадмуазель.
В детских глазах — удивление,
восхищение, неверие.
— Мне? — шепотом.
— Да. К вашему
приданому.
Девочка повернулась к бабушке,
осторожно, на цыпочках прошагала к её креслу, неся заморское чудо в
ладошке ковшиком.
— Бабушка, смотрите! Она
прекрасна! Господин Гратин подарил её мне!
Взгляд старухи встретился с
взглядом немолодого грузного мужчины поверх детской головы в белых
кудряшках. Мужчина скривил горестно губы и пожал плечами: в память
о друге, почему нет? Кто ещё побалует малышку, как ни он? Ему так
редко удается к ним попасть. Может, подарок и поэтому тоже — как
просьба простить, что не может чаще?