– Трое из них охотники. Так и кормятся. Вот эти – шоферят в городке. Я их вижу почти каждый день.
Капитан еще долго продолжал комментировать свой список, а генералу, видимо, хотелось срочно проснуться. Он никогда ничего подобного не только не видел, он даже и предположить не мог, что возможна хоть бы и десятая доля подобного кошмара. Он стоял, и видимо, думал, что именно и как он должен доложить в Москве, и поверят ли ему? А еще, когда он все глубже и глубже вникал в масштаб происходящего, у него, видимо, появились страшная мысль:
– А ведь до Москвы-то мне не доехать…
Он вернулся в Читу, где в гостинице написал три больших письма по разным адресам. Одно – официальный рапорт на имя начальника Генштаба. Это письмо, должно было бы уйти с фельдъегерем, а два других – друзьям. Затем, дабы не привлекать внимание, он переоделся в штатскую одежду, положил письма в портфель и вышел на улицу. Прогуливаясь, он поминутно оглядывался, а затем бросил письма одно за другим в разные почтовые ящики, расположенные через квартал…
Так я сидел и думал, дергая из мятой пачки папиросу за папиросой. Поводом к моим размышлениям стало лаконичное медицинское заключение, подшитое к делу в середине второго тома:
"… в связи с чем комиссия пришла к выводу, что генерал майор Баранников А.В умер от обширного инфаркта в купе своего поезда, по дороге из Читы в Москву. Акт о вскрытии прилагается. Подписи, Печать"
– Понятно. Значит, Гудзенко думает тоже, что и я, а отсюда и вся конспирация с проверкой документов и прочим. Ладно, поиграем. В конце концов – отравить меня не так просто, поскольку ем я мало, и обычно, в местах довольно случайных, не пью почти совсем. По стрельбе я, все-таки – кандидат в мастера, а по биатлону и вовсе мастер, так что, если надо – удрать, думаю, сумею. Пусть догонят. Хотя… курить, конечно, надо бы все-таки поменьше… – я раздавил в пепельнице уже пятую папиросу. – Итак, пойдем по порядку. Гудзенко нет, и когда вернется – неизвестно. Что делать – тоже непонятно. Дело – гнилое насквозь, и соваться сюда в открытую без поддержки ДШБ>4 довольно опасно и глупо.
Я думал и все больше приходил к мысли, что не все стыкуется в этой истории. Было совершено очевидно, что чего-то не хватало… Например, почему после ревизии оружейного склада, где не оказалось ни одного патрона, начальнику склада прапорщику Зимину избрали мерой пресечения лишь подписку о невыезде? А он при этом на другой же день «благополучно» повесился… В общем, все тут было странно, все не так… Например, когда я был командирован в Закавказье, там было ясно все: вот разворованные склады, а вот – виллы полковников и генералов, в три-четыре этажа, с фонтанами, павлинами и лебедями… А тут – никаких лебедей. В Чите также убого, как и везде. Начальники ютятся как все по квартиркам…