Случиться сырости не дал пришедший ректор. Не глядя на меня, он проговорил:
– Хиония, в кабинет. Госпожа Аппель, успокаивающего отвара, пожалуйста.
Открыв дверь, профессор Остгорд дождался меня и пропустил вперёд.
Кабинет оказался огромным. Справа стоял большой стол, видимо, для переговоров или иных подобных целей, окружённый креслами. Напротив входа, перекрывая собой практически всю стену, располагался книжный шкаф, половина его створок была непрозрачной. За стеклом же виднелись довольно потрёпанные книги и множество записывающих пластин. Также я заметила несколько статуэток разнообразных форм.
Слева у окна находился массивный рабочий стол ректора, его кресло, немало похожее на трон, и два мягких стула для посетителей.
Бесшумно пройдя к своему месту, господин Остгорд устало уселся.
– Присаживайся, Хиония, – он указал на один из стульев.
Дрожь все ещё не отпустила меня. Если ректор и заметил это, то вида не подал.
Коротко постучав, в кабинет зашла госпожа Аппель. Она не сказала ни слова, просто вопросительно посмотрела на профессора Остгорда. Тот просто кивнул на меня. Секретарь все так же, молча, поставила передо мной кружку и удалилась. Дверь она прикрыла неплотно, и потому та стала медленно отворяться. Ректор захлопнул её взмахом руки. Этот жест показался мне очень знакомым, но в исполнении другого человека.
– Пей. Тебе стоит успокоиться, – мягко проговорил ректор.
Спорить не пыталась. Трясущимися руками взяла кружку, в несколько глотков осушила её и поставила обратно.
Внимательный взгляд чёрных глаз заставил напрячься с новой силой.
– Все трое студентов находились под действием нескольких зелий, – без предисловий сообщил господин Остгорд. – Организм Троя ещё не адаптировался к ним, Джард и Лотар целители. Но все они, когда отрава прекратит своё воздействие, станут сожалеть о совершённом.
Ректор выдержал паузу.
Объяснения показались мне странными. Неужели от этой информации мне должно стать легче?
– Все трое будут отчислены без права восстановления, но не сейчас, – ректор вновь замолчал.
Наверное, он ожидал какой-либо реакции от меня. Но мой голос, казалось, пропал, боясь озвучить все, что творилось на душе.
– Если нападение на тебя станет причиной их отчисления, то они, возможно, будут мстить. Ты понимаешь это?
А я не желала понимать. Мне хотелось справедливости. Хоть раз в этой проклятой жизни!