– Всё, Сань. Угомонись уже. Не пришлось бы с ним возиться, если бы ты его не вырубил.
– Да он же, чуть башку мне не снес, дебил, блин.
– Мы помним, Сань. Башка, фарш, блины. Потом Степанычу всё расскажешь. Валим отсюда. Нам до темноты доехать надо, – скомандовал Павел, когда Алексей, посмеиваясь над товарищем, запрыгнул в седло.
Обоз спешно двинулся дальше, к лесу, всё отдаляясь от старого шоссе. Всю дорогу через поле друзья то и дело тревожно оглядывались назад, но ничего необычного за их спинами не происходило. Укрывшись в красно-желтом, осеннем лесу, группа продолжила движение вперед.
Когда до города оставалось пару часов пути, очнулся Гена и сразу же начал стонать. Удивительно, но он не помнил того, что стрелял, и хука справа тоже не помнил или делал вид, что не помнил.
– Я уснул что ли? – вполне серьезно спросил он.
Алексей с Павлом ехали впереди и, заслышав, Гену, переглянулись.
– У тебя крышу снесло, парень. Ты начал стрелять куда не попадя, мы тебя и вырубили, чтобы в нас не попал ненароком.
Павел намеренно сказал «мы», чтобы у того не возникло желания застрелить обидчика. В то, что Гена ничего не помнил, ему верилось слабо.
– Еще раз потеряешь контроль над собой – я тебя сам пристрелю,– добавил он.
Юнец сник, хотя поначалу хотел было возмутиться. Фингал под левым глазом Гены заметно синел, и тот то и дело жаловался на головную боль и ныл, что забрали его автомат.
– А если нападут? А я защищаться не смогу и вам не смогу помочь, – жалобно причитал парень.
Его хотелось пристрелить уже всем. Особенно Саше, который, нервно играя скулами, косился на своё оружие. Павел уже миллион раз пожалел, что взял этого горе-воина с собой вместо Андрея. Он думал о том, что все выскажет Степанычу, когда они вернутся: «Пусть он лучше коров пасет, хотя и там от него мало пользы будет. Значит, пусть с дедом строительством занимается и не переводит зря боезапас, который не бесконечен».
Вскоре впереди, через просветы между деревьями, замаячили серые остовы полуразрушенных зданий города. Проселочная дорога здесь выходила на разбитую грунтовую. И хотя ее не тронул огненный дождь, выглядела она не лучше шоссейной, что осталась позади. Гена вдруг замолчал, чем немало обрадовал остальных. Он впервые видел эти остатки цивилизации: руины жилых домов и производственных зданий, ржавые остовы машин, бетонные обломки стен и человеческие останки в виде белеющих на солнце костей. Осенний лес, радующий взор яркими красками, сменился вызывающей отвращение окраиной мертвого города. Гена с интересом и неподдельным страхом смотрел вперед, забыв про свой автомат и головную боль. Широко раскрыв глаза, он не мог оторвать взгляд от серости впереди.