– Ну, не знаю, это ещё с Водей говорить надо… Ты тут постой, я щас сбегаю, его попрошу, он тут во дворе должен быть…
Михась прибежал через пять минут.
– Нету Води, ушёл. Да всё равно, он тебя не возьмёт, даже говорить нечего, и твой «Луна-парк» ему до лампочки, он уже взрослый. А тебе что, сильно наклейки надо?
– Ну да, надо, конечно… – замялся я, – ты бы всё же поговорил с ним, а? Раз ему в «Луна-парк» не надо, то айда вдвоём, а ты потом его попросишь!
– Ага, он отопрётся, а ты потом начнёшь: я тебя на машинках катал, а ты не смог меня взять!
– Да нет, не начну, – пробормотал я, понимая, что Михась прав – начну, ещё как начну!
– Слушай, – вроде как «неожиданно» придумал Михась, – а давай так: я вместо тебя в «Луна-парк» схожу, а ты вместо меня вроде как на фабрику слазишь! Тебе ж не полазить нужно, а наклеек добыть, да? А у меня как раз есть, с прошлого раза остались, – и он вытащил из кармана толстую пачку новеньких розовых этикеток, скорее всего только что притащенных из дома.
Я не колебался ни минуты. Михась отправился прокатывать на машинках и американских горках мою пятёрку, а я домой – считать и перебирать своё богатство…
Первого сентября я вошёл в свой уже шестой «б», предвкушая долгожданный триумф. Как долго тянулся урок! Скорее, скорее бы переменка, чтоб мальчишки, соскучившиеся за лето по любимой игре, начали размахивать пачками наклеек, самозабвенно возглашая: «Чёт-нечет?» Наконец-то звонок! Учительница вышла из класса, а я быстро встал на сиденье парты, и громко крикнув: «Раскидка!!!», подбросил вверх толстую пачку новеньких розовых бумажек. Вот он, мой звёздный час!
Бумажки кружились в воздухе, падали на парты, на портфели, на пол. Но никто не бросался за ними с радостными криками, не доставал из-под парт, не вырывал азартно друг у друга. Кончилось лето, все повзрослели, изменилась мода. «Чёт-нечет» ушёл в прошлое. А Танька Петрушина, дежурная по классу фыркнула:
– Вот и собирай сам свои бумажки, а то намусорил тут!
* * *
Захрипел динамик, возвещая о прибытии нужного автобуса. Паша с Леонид Савельичем в числе первых выскочили к нему и успели занять два места в конце салона. Когда они уже уложили свои сумки, устроились поудобнее и приготовились задремать, Савельич наклонился к Пашке и подвёл итог:
– Вот ты знаешь, я пережил сгоревшие вклады, инфляцию, кризисы, дефолт. Но никогда мне не было так больно, как в тот день, когда я ползал по полу своего шестого «б» и под хохот одноклассников кое-как собирал, сминая и пачкая, ненавистные розовые бумажки, пять минут назад бывшие несметным богатством и пропуском в высшее общество…