Я стиснула зубы покрепче.
– Загляни в Храм на днях, – посоветовала мне Каролина. – В беседе с Благодатным ты найдешь утешение.
Матильда громко хмыкнула. Он не являлась чрезмерно религиозной особой, но открыто подшучивать над главой Храма все же не рискнула. А я узрела очередную опасность: ко мне направлялась Изабелла.
Вопреки данной ей Матильдой характеристике, Изабелла не выглядела ни старой, ни ведьмой. Не знай я, кто из трех окружающих меня женщин является принцессой, указала бы на нежную блондинку в воздушном сиреневом платье, обладательницу горделивой осанки и ослепительной улыбки.
– Северина! – пропела она. – А я хотела вас пригласить на прогулку. Завтра, например, вы свободны?
Матильда закатила глаза. У меня не было ни малейших сомнений, что на прогулке к нам "абсолютно случайно" присоединится Фернан, а его матушка внезапно вспомнит о том, что ее ждет неотложное дело.
– Увы, но завтра я никак не могу, – с искренним сожалением сказала я. – У меня запланирована встреча.
И об этой встрече я узнала только что. Раз уж Благодатный столь желает меня видеть, то придется идти в Храм. Прогулка с Фернаном действительно выглядела гораздо более предпочтительно.
Изабелла уже открыла рот, собираясь предложить прогулку в другой день, но тут вмешалась Матильда.
– Так, значит, в воскресенье мы будем лицезреть этого прощелыгу-путешественника и новомодного поэта. Пойдемте, Северина, я расскажу вам об этих личностях подробнее.
И она, вцепившись в мою руку, направилась к чайному столику, потянув меня за собой, словно на буксире. Изабелла успела только растерянно посмотреть нам вслед.
– Ну вот, – понизив голос, сказала Матильда, – можете быть мне благодарны. Я избавила вас от общества ненормальной мамаши сыночка на выданье.
Характеристика меня позабавила.
– Спасибо, Матильда. Так что интересного вы собирались мне рассказать о гостях ее высочества?
Собеседница рубанула ладонью воздух.
– Ничего! О них совсем нечего рассказывать. Если Пабло Фиоре еще может представлять из себя хоть что-то забавное – но он о себе все скажет и без моей помощи – то Арамеус, от которого в таком восторге придворные куры – абсолютное ничтожество. Сами увидите. Сочинитель слащавых стишат. "Твоя любовь – как роза на морозе", – скривившись, передразнила она поэта. – Редкостное занудство. Но местная публика обожает его еще сильнее, чем Фиоре.