После этого женщина со словами «одежда не должна быть ярче лица» вытащила из сундука невесомую трикотажную кофту, чуть темнее, чем платье. И ботинки, сшитые кожаными шнурками через край. Подошва тоже была кожаная. Я облачилась. Восхищение не покидало меня. Такой удобной одежды и обуви я никогда не видела.
– Красавица, – улыбнулась женщина.
– Да, – восхищённо выдохнул Юрка.
И я поняла, что да, я в самом деле красавица, несмотря на прозрачную кожу, костлявые руки и бесцветные ресницы.
18
Пустота. Ханна лежала на застеленном диване и смотрела в потолок.
– Хань, ну чего ты?
– Ничего. Оставь меня, пожалуйста, в покое.
– Пойдём, поедим, я пельменей сварил, – не отставал Сашка.
– Я не хочу.
В горле комом так и стояла поминальная кутья, единственная крошка еды за эти три дня, засунутая в Ханну сердобольными соседями.
– Ты совсем растаешь, и так тощая.
– Неважно.
– Пошли есть!
– Отстань.
Сашка притащил тарелку пельменей, щедро политых сразу и кетчупом, и майонезом. Он наколол один пельмень на вилку, вымазал в соусах и протянул лежащей Ханне, капнув на подлокотник.
Зрелище было омерзительное. Бесформенный кусок теста, в красно-белых разводах, воняющий мясокомбинатом и глютаматом. Ханна вскочила и убежала в туалет. Склонилась над унитазом, но тошнить было нечем.
– Ну, ты ваще, – откуда-то из-за спины обиженно сказал Сашка.
– Саша, оставь меня, пожалуйста, в покое!
– Я пойду прогуляться, – сказал Сашка, надевая свою чёрную куртку, звенящую застёжками. Тарелку с пельменями он оставил у зеркала в прихожей.
19
Юркин дом находился в следующем поселении. Юрка мне все уши прожужжал, что у него гораздо просторнее, чем в харчевне, и у женщины с одеждой. И что окна есть, даже с резными наличниками.
Мы снова шли по пустыне. Точнее, я бы теперь назвала это полем. Ноги щекотали стебли растений, а среди травы иногда мелькали вполне земные ящерки.
Один раз нам навстречу попался мужчина лет пятидесяти в свитере и с рюкзаком. Он шёл грустный, и мы с Юркой подумали, что его надо чем-то утешить.
Мне совершенно не хотелось приставать с вопросами и дежурными словами, и я убедила Юрку отдать мужчине наши самаки. Впрочем, «убедила» – громко сказано. Если бы я уговаривала Юрку как Сашку из того, нашего мира, мужчина бы ушел очень далеко, и, может, даже успел повеситься. Но здесь нам хватило двух взглядов и диалога: «Ты думаешь?» – «Уверена!».