– Мы понимаем ваши опасения, – неожиданно смягчился седовласый, достав очередной пергамент. – Фау Рошрен, гер Шимлер, цветочница Марта…
– Хватит! – рявкнул красный от злости Гил.
– Вот оно! – хлопнул в ладоши седовласый и неожиданно протянул ему руку. – Зовите меня Фастред. – А говорили, что сталкер из Элрича никуда не годный кутила и слабохарактерный молокосос, – хмыкнул он, оборачиваясь к своему другу, который всё это время стоял у него за спиной.
– Скажите, Гилберт, – сощурив холодные голубые глаза, проговорил Кирс, – как может человек, обладающий вашим даром, исполнять роль шута и безбожного повесы?
– С чего вы взяли, что это роль? – вяло спросил Гил.
– С того, что я только что увидел ваше истинное лицо и понял, что мы не ошиблись в выборе сталкера.
– Ошиблись.
– Не-е-е-ет, – уверенно протянул Кирс. – Пять смертей за семилетнюю практику – это не так много, учитывая что вы ещё совсем новичок в своем деле. Но больше всего поражает то, что они вас не остановили. Ведь вы продолжали водить туда людей, несмотря на первую и самую болезненную неудачу.
Гилберт поморщился, а Кирс, заметив реакцию сталкера, издевательски продолжил:
– Я знаю, что первой кого вы отвели в Вильтот, была Эрма – ваша обожаемая подруга детства. Вот только вернуть её вы не смогли.
Всё, что незваные гости говорили до, Гил ещё мог стерпеть, но когда этот хлыщ упомянул по Эрму, его всего перекосило. Лицо пошло красными пятнами, кожа под гипсом взмокла и зачесалась сильнее прежнего, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Да бросьте, – хохотнул Кирс, выходя из-за спины своего покровителя. – Вы не боец.
Фастред поднял руку, останавливая своего разошедшегося друга. Ему хватило внутреннего благородства, чтобы не унижать закованного в гипс сталкера, который и ростом был на две головы ниже и в весе уступал порядочно.
– Мы не хотели оскорбить вас, мастер Гилберт, – примирительно сказал седовласый.
– Ага, только запугать,– бросил Гил, глядя на гостей исподлобья.
Губы Фастреда тронула грустная улыбка. Гил попал в точку.
– Чем можно запугать человека, способного пересечь границу призрачных миров? – задал седовласый риторический вопрос, а Гил подумал, что побывай он хоть раз там – за перламутровой пеленой их плотного, полного невероятных ощущений и переживаний мира, то понял бы, что сталкеры бояться смерти больше обычных людей. Потому и жизнь любят, как в последний раз.