– Это так утверждаешь ты.
Я комично надул щеки:
– Извините, лучшего ничего не пришло в голову.
Егоров не моргнул и глазом:
– Теперь ты – наш клиент, а они, попадая сюда, часто жалуются на амнезию. По счастью, у меня имеются два хороших врача – они перед вами.
Капитан и лейтенант насторожились, как гончие псы, ожидающие команду «фас». Следователь не обманул их ожидания:
– Полечите его немного. Для первого раза.
Я разгадал его намерения:
– Вы рискуете должностью.
– А ты – здоровьем, – парировал он.
Милиционеры подхватили меня под руки и, как барышню, внесли в соседнюю комнату. Вероятно, она предназначалась для пыток. Тот, кто обставлял это помещение, не побаловал его мебелью, кроме колченогой табуретки посередине. Капитан толкнул меня на ее расщепленное сиденье:
– Располагайся.
Я еще раз попытался воззвать к их разуму:
– Ребята, вы сильно рискуете.
Капитан и лейтенант переглянулись:
– Мне не нравится его настойчивость, – задумчиво проговорил первый и, размахнувшись, сильно ударил меня по лицу. Моя голова дернулась, из носа поползла струйка крови. Сильная боль, казалось, огромной иголкой пронзила тело. Я застонал.
– Еще? – участливо поинтересовался лейтенант и натренированным ударом свалил меня на пол.
– Вспомнил? – спросил его товарищ. Я скривился:
– Мне нечего добавить.
– Маленькая доза, – с видом доброго доктора констатировал капитан. – Чуточку увеличим.
Тяжелый ботинок прощупал мой живот. Я никогда не думал, что способен выдержать такую сильную боль. Впрочем, судьба была ко мне милосердна. Я просто отключился.
Я очнулся от сильного запаха нашатыря, исходившего от кусочка смоченной ваты. Егоров вздохнул с облегчением:
– Я же сказал – не перебарщивать.
– Но он упрямится, – оправдывались подчиненные. Следователь внимательно посмотрел на мою скрюченную фигуру:
– Он устал. Возможно, отдохнув в камере, парень станет более разговорчивым. Отнесите его.
Они подняли меня, как куль с мукой, протащили по коридору, отворили какую-то дверь… Я снова отключился и пришел в себя только в камере. Разбитая голова покоилась на подушке с несвежей наволочкой. Нос продолжал кровоточить.
– О-о-о… – это был первый звук, который удалось издать мне. Тотчас взволнованное лицо, украшенное крупными веснушками, склонилось надо мной:
– Негодяи!
В глазах вспыхивали и угасали красные точки. Я силился разглядеть сокамерника. Наконец это мне удалось. Рыжий парень лет тридцати сочувственно наблюдал за мной: