Дарья распустила каштановые волосы, и они волнами легли на плечи. Затем стерла румяна и замерла у зеркала, придирчиво всматриваясь в своё отражение. Без румян ее лицо казалось болезненно бледным, а нос слишком длинным. Но карие глаза сияли от радости. Выход на сцену – для Даши всегда радость.
«И что с того, что роль эпизодическая? – подумала Дарья. – Пусть я произношу всего одну реплику, но зато как произношу! «Ваш чай, дамы и господа! Приятного аппетита!» – это единственное, чего меня удостоили, но никто и представить не может, как мне радостно от возможности постоять на сцене и на минуту завладеть вниманием зрителя…»
Дарья взглянула на часы, которые показывали половину одиннадцатого, и подскочила: ей еще писать реферат, читать конспект, да и поспать было бы неплохо, а она сидит в театре!
Девушка наскоро навела порядок на туалетном столике, сменила платье на джинсы и вышла из гримерки.
– До свидания, Софья Михайловна!
– До свидания, – ответила женщина, даже не взглянув в ее сторону.
Какая роль – такое отношение. Расстроенная девушка направилась к выходу и не заметила, как врезалась в картонную перегородку.
– Осторожно, малахольная, снесешь это жалкое подобие гримерки!
Узнав пронзительный голос Любы Румянцевой, – полноватой сорокалетней дамы, заслуженной артистки России, очень веселой, но вспыльчивой и крикливой, если ее разозлить,– Даша пискнула: «извините», – и поспешила убраться восвояси, пока Румянцева не выглянула из-за двери.
– Люба, угомонись, – с упреком произнесла ее коллега и лучшая подруга Ксения Лаврова, играющая в спектакле одну из главных ролей. – Подумаешь, оступилась девочка! С кем не бывает?
Люба закрыла глаза и облокотилась на спинку кресла.
– Я сегодня не в себе. Сначала слова перепутала, потом едва не пропустила свой выход, а теперь срываюсь на коллегах.
– Спектакль прошел на «ура», а ты сыграла великолепно! – искренне произнесла Ксения. – Никто и не заметил, что ты изменила одну реплику. – Ксения положила на шаткий столик фотоальбом. – Мне сегодня передали фотографии с гастролей. Хочешь посмотреть?
– Нет, Ксюш, я домой тороплюсь. – женщина поднялась с кресла, но тут же снова села и с подозрением посмотрела на подругу. – А сама чего сидишь, фотографиями любуешься? Тебя не ждут дома двое детей?
Улыбка Ксении, такая теплая и лучезарная, сразу погасла. Она опустила глаза в пол и почти равнодушно ответила: