Я сжала зубы. Ну конечно, рассказывай мне теперь, что всё дело в
Арунотае. А вовсе не в том, что одна чересчур пылкая пранья тебе не
понравилась, и потому теперь и бросить жалко, и связываться себе
дороже.
Я покосилась на руки Чалерма, беспокойно теребящие край его
чокхи. Хорошие такие руки, настоящие махарьятские, привычные к
мечу. Зачем вот он пришёл сюда меня дразнить? Выпускать не
собирался, так и не показывался бы!
— Сами подумайте, — продолжил занудствовать Чалерм, — к кому ещё
Крабук бы вышел? Он просто так рабочее место ни за что бы не
оставил. А вот если глава клана велел, послушался бы, он помешан на
субординации.
Я покачала головой. Не знаю, наивен ли Арунотай, но вот его
ложный близнец — точно без единой мысли. Мне ведь даже его
занудство слушать приятно! Голос у него… успокаивающий. А мне
успокаиваться нельзя. Мне надо думать, что делать дальше. И Чалерм
мне в этом, похоже не помощник. А вот если Арунотай умеет управлять
лиановыми личинами, то, может, и стоит подобраться к нему поближе и
об этом побольше разузнать. И у меня как раз есть отличный способ
это сделать. Безо всяких муторных учёных, которые думают, что они
самые умные.
— Я думаю, вам пора идти, — рубанула я, как обычно, с плеча.
Чалерм оборвал свою речь на полуслове и воззрился на меня,
словно я ему в лицо плюнула.
— Мне не кажется, многоуважаемый пранур, — продолжила я, — что
нам с вами по пути. Не стоит вам продолжать рисковать ради бесед со
мной. Я сама как-нибудь о себе позабочусь.
По лицу Чалерма пробежала волна цвета, но я не фокусировала
третий глаз достаточно, чтобы увидеть, какого именно. Его губы
дёрнулись, словно он хотел что-то сказать, но потом снова замерли.
Он шумно вдохнул и выдохнул через нос, а потом встал.
— Священной воды хоть выпейте, — сказал он напоследок. — Мало
ли, чем вас тут травят.
Я кивнула. Что-то было в воздухе… прощальное. Словно мы говорили
в последний раз. Моё тело вздрогнуло, словно хотело вскочить и
догнать, но тут же получило приказ сидеть смирно. Он уже разок меня
оттолкнул. Я не унижусь второй попыткой.
Чалерм ещё помаячил в темноте, но так и не придумал, что сказать
или сделать. А потому оттолкнулся и плавно взлетел к потолку в
ореоле красиво развевающихся шелков. Мгновение — и тёмное небо за
окном поглотило его очертания.