Вот так слухи и рождаются. Уверен, к вечеру уже весь двор будет
знать, что сегодня меня чуть не ограбили, и только благодаря
активной жизненной позиции Зинаиды Павловны удалось предотвратить
преступление. Невольно улыбнулся своим мыслям, что не укрылось от
внимания соседки.
— Что вы улыбаетесь, Николай Александрович? Я, между прочим, за
вас беспокоилась.
— Благодарю сердечно, голубушка, но я еще в силах постоять за
себя.
— Эх, Николай Александрович, все-то вы сами! Вот так всю жизнь и
прожили как сыч один. Вам бы женщину хорошую, гляди, на старости
лет было бы спокойнее. Она вам и борща наварит, и брюки выгладит.
Вот на днях уже шестой десяток разменяли, а семьи не нажили.
Ох, и Зинаида! Волосы уже седые, а всё на мужиков заглядывается!
Нет, этого Глеба Жеглова в юбке я долго не выдержу, а помирать не
собираюсь.
— Все-то вы Зинаида Петровна, знаете. А я скажу, что мне так
спокойнее. Что я сам себе борща не сварю? Да и штаны выгладить, к
счастью, в состоянии.
Не говорить же Зинаиде, что так и не полюбился мне никто после
моей Танечки. Я был ещё пацаном, когда началась война. Как и все
мальчишки, пытался добавить себе лет, чтобы попасть на фронт, но
меня раскусили и оставили дома. На местном заводе вытачивал детали
для снарядов, а затем отправился в эвакуацию. Наш поезд прошёл без
происшествий, а вот состав, в котором ехала Таня с семьей, фашисты
разбомбили. Пятнадцатилетней голубоглазой девчонки с волнистыми
каштановыми волосами и задорной улыбкой не стало.
Так, прочь воспоминания. Сейчас расклеюсь, а у меня сегодня
важный день! Работа над партийным заказом подходит к концу, сегодня
приедут люди из Москвы, и мне нужно выглядеть убедительно. Если
сегодня все пройдет гладко, уже к концу этого месяца нашу новую
разработку можно будет представить в Москве.
Остановка маячила впереди. На часах без десяти восемь, значит,
автобус будет минут через пять.
— Куда ж ты прёшь! — слишком поздно я заметил чёрную «Волгу»,
которая выскочила с проезжей части и помчалась прямиком по тротуару
в мою сторону. Отшатнулся в сторону и попытался укрыться за
остановкой, но колено подвело. Мне бы ту прыть, как в восемнадцать!
Может, тогда бы еще был шанс спастись.
Мощный удар, в глазах темнеет, а боль пронизывает сначала ногу,
а потом и всё тело. Прежде чем закрыть глаза, пытаюсь рассмотреть
кто же был за рулём…