— Справедливо сердитесь, Николай Александрович! — голос со
стороны заставил меня отвлечься от созерцания собственных похорон.
Только сейчас я понял, что кто-то наблюдает за мной со стороны. И
что самое удивительное, этот незнакомец меня видит и даже
разговаривает со мной.
— Что вам нужно?
— Вижу ваше негодование и хочу предложить шанс взять реванш.
— Знаете, в последнее время у меня жутко негативное отношение к
незнакомым людям, которые докучают сомнительными предложениями. Так
и кажется, что передо мной очередной проходимец. Вы или говорите
конкретно что вас интересует, либо убирайтесь туда, откуда
пришли.
— Как грубо! Впрочем, обоснованно, ведь мне стоило представиться
сразу. Вы уж простите, не удержался и решил понаблюдать за вами со
стороны, ведь истинное лицо человека открывается тогда, когда он
уверен, что его никто не видит.
— А вы, простите за любопытство, кто? Как вас величать?
— А сами как думаете?
— Знаете, боюсь даже представить. Наш комсорг на партсобраниях
очень убедительно утверждал, что вас не существует. И вот, я
умираю, и что вижу?
— Что? — хитро сощурился мужчина, делая вид, будто не
понимает.
— Вас! Позвольте, попробую угадать. Апостол Пётр? Наслышан, хоть
до последнего был уверен, что никого здесь не встречу, а все эти
истории с посмертием — не более чем выдумки людей, до жути боящихся
смерти.
— Не совсем так, Николай Александрович. Я не апостол, и не Пётр,
— мужчина улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Скорее, я
посредник между мирами.
— Контролёр, стало быть? Так ведь я без билета, зайцем еду.
Можете ссадить, или отправить обратно, я не обижусь.
Сам не знаю с чего это на меня нашло такое задорное настроение.
Может, от волнения? А может от того, что в моей жизни, точнее,
посмертии происходило то, чего я никак не мог ожидать? И это
вызывало у меня неудержимый интерес и небольшую толику
недоверия.
— К сожалению, обратно я вас отправить не смогу, да и нечего вам
там делать. Эта страница вашей истории закрыта.
— Ошибаетесь, милейший. Я бы вернулся и всем воздал по заслугам.
Оно ведь со стороны хорошо видно. Как пел Высоцкий: «жираф большой,
ему видней».
— Именно об этом я и хотел с вами поговорить, — мужчина вмиг
стал серьезным. — Понимаете, здесь, где мы находимся, тоже идёт
борьба. И далеко не все согласны с текущим положением дел. Лично я
хочу, чтобы у вас, Николай Александрович, была возможность
вернуться назад и восстановить справедливость. Вот только назад во
времени нам вернуться уже нельзя, иначе это будет совсем другой
мир. Если вы уверены в своем желании, я могу вернуть вас в ваш мир,
но только на пятьдесят лет позже.