Многоточия - страница 42

Шрифт
Интервал


Яна набрала код на домофоне, и Роман, распахнув дверь, пропустил ее вперед.

— Ну вот, приличный же подъезд, — сказал он, когда они вошли в лифт. — Ни граффити, ни всяких «Светка — шалава», простите мой французский.

— Это у тебя такое в подъезде написано? — изумилась Яна.

Если ей не изменяла память, Роман жил в элитном доме в центре.

— Нет, конечно. Это в Машином.

— Ну, районы разные бывают. Мы с мамой тоже раньше жили… — начала Яна и осеклась.

Роман смерил ее взглядом и неожиданно спросил:

— Скучаешь?

Никто за все эти месяцы ни разу ее об этом не спросил. Даже в новогоднюю ночь, которую она провела в доме Волковых, никто не задал этот вопрос. А ведь это был ее первый Новый год в одиночестве. Потому что одиноким можно чувствовать себя и среди толпы.

— Непривычно, — туманно ответила Яна, выходя из лифта.

В квартире было прохладно, потому что они с мамой почти никогда не закрывали окно на кухне. Роман повесил куртку на вешалку, снял кроссовки и, засунув руки в задние карманы джинсов, оглядел их просторную прихожую.

— Уютно тут.

— Ага. Кухня вон там. Я сейчас.

Он, кивнув, отправился на кухню, и Яна даже не удивилась, услышав, как там зашумела вода, а потом щелкнул и включился чайник. Все-таки Рома был жутко хозяйственным.

Она залипла взглядом на его кроссовках и вдруг сообразила, что это первый мужчина в их с мамой квартире. Возможно, мама приводила кого-то, когда Яны не было дома? Впрочем, вряд ли. Их дом был только их местом. Никому постороннему сюда хода не было.

— Все нормально? — спросил Крестовский, выглянув в коридор.

Яна торопливо кивнула и пошла на кухню готовить обещанный кофе. Чайник он, оказывается, вскипятил для нее, потому что запомнил, что она не пьет кофе во второй половине дня. Такие мелочи до сих пор вызывали в ней странные чувства. То, что кто-то посторонний может вот так мимоходом о тебе позаботиться, ничего не ожидая взамен, воспринималось как незаслуженный подарок. Тем более, учитывая то, что и Дима, и Рома едва не погибли из-за нее. Вернее, конечно, из-за ее мамы, но и из-за нее тоже. Она ведь могла рассказать обо всем сразу, а не ждать, пока случится катастрофа.

Яна поставила перед Романом чашку с кофе и вазочку с печеньем.

— Овсяного нет, — виновато сказала она.

— И слава богу! — воскликнул он со смехом. — У папы дома только оно. Я его уже видеть не могу.