— Это не тоооо… — протянул Бельфегор. — Велиал, помнишь, как мы
в детстве ездили? На первое или на девятое мая, в Затон?
— Ага, — кивнул я. Не помнил, конечно, но поездка на шашлыки на
первые майские — это был обычный такое ритуал. А наши с Бельфегором
семьи, похоже, довольно давно дружили. Да и сейчас мамы
общаются.
Астарот, Бельфегор, Кирилл и Надя принялись вспоминать разные
«шашлычные» истории, кто-то про дачу у друзей, кто-то про тайные
рецепты маринадов. Забавно. Реально же, мы едем на очень статусное
мероприятие, про которое несколько месяцев назад даже и помыслить
не могли. И болтаем по дороге в машине про жареное на углях
мясо.
Наверное, это даже что-то закономерное происходит. Мы с
«ангелочками» двинули к успеху по своему плану, а тут нам, как снег
на голову, упало это вот выступление. Даже пока не просчитывал
по-нормальному его выхлоп. И как его грамотно использовать.
— Велиал, а ты же камеру взял? — вдруг спохватился Астарот.
— Конечно, — усмехнулся я. — Куда же я без камеры-то?
— У меня просто мама сегодня на дежурстве, а она очень хотела
посмотреть наше выступление, — Астарот сказал это с таким
простодушно-победным видом, что стало понятно, что он ждет какой-то
определенной реакции.
— Твоя мама?! — воскликнул Бельфегор и даже подался вперед и
влез между передними сидениями. — Она хотела посмотреть? Да она же
все нам все время говорила, что мы фигней страдаем!
— Она так и считала, — хмыкнул Астарот. — Пока по радио нашу
песню не услышала. Прикинь, позвонила мне, такая. И не наорать, как
обычно, а участливо так расспрашивала, что да как.
— У меня такое впечатление, что это радио нам просто… ну… жизнь
поменяло, что ли, — сказал Кирилл.
— Ага, никогда не думала даже, что это вот прямо так важно, —
сказала Надя. — У меня отец тоже слышал. Спросил, в этой ли группе
я пою. Ничего не сказал потом, кивнул. Но для него это уже дофига!
Можно считать, что поздравительный торт купил.
— Блин, я все время забываю, что ты еще в школе учишься! —
воскликнул Бельфегор. — А на гастроли тебя папа как вообще
отпускает?
Надя многозначительно закатила глаза и слегка пожала плечами.
Мол, а что, может быть как-то по-другому вообще?
А я подумал, что здесь, в девяностых, дети вообще как-то раньше
взрослеют. Не сказать, правда, что от хорошей жизни. Скорее уж, по
необходимости. По родителям эпоха перемен ударила куда сильнее. Это
в глазах взрослых я здесь видел беспомощность выброшенных на берег
рыб. А подросткам было нормально. Рухнула страна, и под ее
обломками оказались погребены родительские планы на их жизнь и
светлое будущее? Да и ладно, не очень-то и хотелось… Реальность
встала на уши, хорошо и плохо поменялись местами? Пофиг. Мы
меняемся, и мир меняется.