Лишь убедившись, что всё спокойно, я вошла в квартиру. Сердце
бухало в груди, а руки мелко тряслись. Я тихонько разделась и
проскользнула в бабушкину комнату.
Однажды Волк придёт за нашим блюдом.
Мысль вызвала приступ лёгкой паники. Детская сказка… Изнутри
вырвался нервный смешок. За ним ещё один, и ещё. Спустя минуту я
корчилась на полу, пытаясь унять беззвучные спазмы истерического
хохота. Волк пришёл за своим блюдом. Ну не бред ли?
Гул я скорее почувствовала, чем услышала. Смех исчез мгновенно.
Большой бабушкин бубен едва заметно вибрировал, затихая. Я
протянула к нему руку и коснулась шершавого бока. Пальцы закололо,
как от электрического разряда, но я не отняла их от бубна. Когда-то
очень давно, в глубоком детстве, я уже слышала, как бубен бил сам
собой. Бабушка тогда замерла посередине комнаты и несколько минут
стояла, не в силах пошевелиться. Она безотрывно смотрела на его
поверхность, а затем протяжно вздохнула и выгнала меня на
улицу.
– Почему он гудел, бабушка? – спросила я, как только решилась
вернуться домой.
– Он предупреждал нас, Тынагыргын.
– О чём?
– О том, что жизнь скоро изменится.
– Как изменится? – я подпрыгивала на месте, пытаясь заглянуть в
чёрные глаза всезнающей бабушки.
– Поживём-увидим. – ответила бабушка Гивэвнэут и замолчала.
– Я скучаю, бабушка. – прошептала я, и опустила руку.
В аэропорт меня провожали родители. Мама беззвучно вытирала
слёзы, а папа хмурился, не подавая вида, что расстроен. Он поверх
голов осматривал людей в большом холле, словно хотел просканировать
каждого, кто полетит со мной в одном самолёте. Попрощались быстро –
не стали растягивать неминуемое, да и до каникул осталось не так уж
много времени. Мама впихнула мне в руки что-то большое, завёрнутое
в несколько слоёв картона. Я не сразу поняла, что это блюдо.
Самолёт привычно разбежался, взмыл в небо и распорол корпусом
низкую пелену облаков. В детстве я любила, когда он летел в
воздушном пространстве между пуховыми одеялами. Даже сейчас что-то
внутри подпрыгнуло от восторга при виде облачной завесы сверху и
снизу. Но в следующее мгновенье перед глазами пронеслись образы из
кошмарных снов, и я вздрогнула всем телом.
Потом надела наушники и снова отвернулась к иллюминатору. Блюдо,
запакованное в плотный картон, я поставила у себя в ногах.
Представляла себе, как удивится Алёна, увидев моё наследство и как
придётся объяснять преподавателям причину своего отсутствия.
Настроение от этих размышлений портилось всё сильнее. Женщина,
сидящая по соседству, косилась на меня недобрым взглядом и
периодически что-то шипела себе под нос. Я не прислушивалась, а
после и вовсе уснула.