Насквозь промокшую куртку я повесила на дверь, потом налила себе
чаю и вместе с кружкой закрылась в своей комнате. Свет включать не
стала, подошла к окну, за которым бесновалась природа и отпила
глоток горьковатого напитка. Ветер бился в окно, бросал в него
грозди ледяной воды, но стекло держало оборону. Со стороны моря
слышался грохот – это волны бились о берег, оставляя на его покатом
плече комки морской капусты и кучи плавника.
– Тынагыргын. – услышала я приглушённый шёпот.
Затылок пронзила резкая боль, по коже словно пробежал кипяток. Я
охнула, уронила кружку с остатками чая и осела на пол. Прижала
ладони к вискам и почувствовала как стучит кровь. Тук. Тук.
Тук.
Я поднялась на четвереньки. Все мои внутренние органы
вибрировали, а в ушах стоял гул. Перед глазами плыли белые и
фиолетовые круги. На ощупь я доползла до кровати, упёрлась в неё
головой и несколько минут стояла в этом положении, уговаривая себя
заползти на неё. Сначала подняла руки, положила верхнюю часть
туловища, а потом с трудом перекатилась. Дыхание вырывалось из
груди с противным хрипом. В груди что-то гудело и вибрировало,
внутренности сворачивались в тугие скользкие узлы. Я прикусила губу
и, только почувствовав солоноватый вкус крови смогла заставить себя
открыть глаза. В сумраке комнаты что-то происходило. Сновали тёмные
тени. Чьи-то прохладные пальцы расплетали косы, прочёсывали волосы.
Я попыталась отодвинуться, но мир колыхнулся. С трудом махнула
рукой, но сопротивления не встретила.
Дрожь сотрясла всё тело. Даже не пытаясь понять, что и зачем
делаю, я вытянула руку и уронила на себя бубен. Затем вытащила
колотушку из-под его изнанки и тихонько ударила по натянутой коже.
Тени замерли. Я ударила снова, и вибрация пробежала по телу.
Новый удар. Дышать стало чуточку легче. Тело само отбивало ритм.
Постепенно он пришёл в соответствие с ритмом вибрации в моей голове
и гул стал тише. Я опустила руки, и ломота в теле тут же усилилась.
Тогда я с трудом села, привалилась спиной к стене, зажмурилась и
снова ударила в бубен. Потом ещё и ещё. Удар за ударом рассеивали
боль и тяжесть. Словно прохладным полотенцем стирали дрожь с
ноющего тела.
С каждым ударом боль становилась тише, пока не исчезла совсем.
Но на этом изменение состояния не закончилось – тело становилось
легче и легче, будто внутри надувался воздушный шарик. Он рос,
заполняя собой внутреннее пространство, пока внезапно не рассеялся.
Мне показалось, что в груди возникла невесомость. Холодный воздух
дохнул в лицо космическим холодом.