– Завтра выпишут маму. – неожиданно прервал тишину папа.
– Я рада. Почему не сказал раньше?
– Не хотел нервировать тебя ещё больше.
– Значит, оставишь нас возле озера и сразу обратно?
– Придётся. Хотя я бы пошёл с вами. – он покосился в
зеркало.
– Мы справимся, пап. Найдём шамана, поговорим с ним и
обратно.
– Знаю. – папа вздохнул. – Звони, я приеду за вами.
– Если связь будет. – выразила свои опасения я.
Грунтовка стала хуже. Значительно хуже. А уже через несколько
минут мы остановились перед участком, на котором если когда-то и
была дорога, то давно уже ушла в небытие. Мне стало грустно – ещё
одна, казалось бы, незыблемая вещь исчезла. С уходом социализма
стали отмирать сначала удалённые трассовые посёлки, потом те, что
были совсем рядом с Магаданом. Вот и дорога к Чистому, державшаяся
в этих сложных для людей условиях, исчезла – осталось только
направление.
Мы высыпались из машины и остановились, глядя на глубокие ямы,
по которым не проехал бы даже вездеход.
– Видимо, дальше мы пойдём сами. – выразила я общую мысль.
– Тут могут быть медведи. – хрипло сказал папа. – Я слышал, что
летом они приходят сюда в большом… количестве.
– Ну, медведей я возьму на себя. – весело отозвался Лийнич.
– У тебя есть ружьё? – удивился папа.
– Дед мой великий колдун, бабка моя великая колдунья, отец мой
великий колдун, мама моя великая колдунья и сам я величайший из
колдунов. – ответил Лийнич и засмеялся.
Забавно, но слова, которые в городе звучали как шутка, здесь – в
тундре, показались полными серьёзности. Даже мой внутренний скептик
не проронил ни слова. Папа посмотрел на Лийнича колючим взглядом, а
потом повернулся ко мне.
– Помнишь о чём я просил тебя?
– Конечно, пап.
Предчувствие прощания обхватило мои плечи. Невозможность даже
предположить, что будет дальше не давала облегчения. Я чувствовала,
что это путешествие гораздо глубже, чем мы предполагали.
Чувствовала, но не вымолвила ни слова. Зачем пугать? Тревога итак
съедала папу изнутри – я видела это по его глазам. Он хотел пойти
со мной, но не мог. Разрывался между долгом и долгом. Между заботой
о матери и тревогой за меня.
– Мы справимся, пап.
– Я знаю, Тынагыргын. – попытался убедить он то ли меня, то ли
себя.
Мы порывисто обнялись. Лийнич с Вувыльту в это время тактично
ушли за машину и стали вытаскивать рюкзаки из багажника.