- Приличной женщине не следует нежничать с мужчиной!
- Даже с собственным мужем? - поразилась я и оглянулась, чтобы
убедиться, мне ли она это говорит.
- Тем более с собственным мужем, - она поджала губы. - Мужья,
знаешь ли, не для этого предназначены.
Я только головой покачала. Не думала, что дела обстоят столь
печально.
Говорили, в юности леди была необыкновенно хороша. Надо думать,
лорд Норвуд был в нее сильно влюблен. Ведь что-то же заставило его
сделать предложение девушке без приданого, связей и особенных
перспектив!
Вот только с годами влюбленность угасла, погребенная холодностью
жены и разочарованием мужа...
Должно быть, Рамси гнал что есть мочи, поскольку вернулся еще до
истечения заявленного срока.
- Простите! - Регина дышала так, словно бежала от деревни до
замка, а не прокатилась с ветерком.
- Можете начинать, - леди Норвуд кивнула поверенному, будто он
был ее собственным лакеем.
Тот, привычный к манерам сильных мира сего, и бровью не повел.
Брови у него, кстати сказать, были роскошные. Как будто на каждую
из них пошла добрая четверть соболиной шкурки.
В остальном мистер Гэйнс казался ничем не примечательным, серым
и средним человечком. И непонятно было, отчего такая акула бизнеса,
как покойный мистер Мак-Альпин, доверил ему свои дела. Это
обманчивое впечатление владело вами лишь до тех пор, пока вы не
встречались с юристом взглядом. Острый и проницательный, он
производил такое впечатление, будто вы оказались под безжалостным
светом прожектора. Или даже внутри рентгеновского аппарата,
способного просветить вас насквозь.
- Леди и джентльмены, - начал поверенный, кашлянув. - Мы
собрались здесь, чтобы услышать последнюю волю моего доверителя,
мистера Фергюса Мак-Альпина.
- Сегодня пасхальное воскресенье, между прочим, - легкомысленно
заметил Оливер Флеминг, поигрывая золотым портсигаром с крупным
бриллиантом на крышке. После того, как вскрылись векселя молодого
повесы и мать, скрипя зубами, обещала их оплатить, ничто не могло
нарушить лучезарного настроения Оливера. Даже фактический домашний
арест, под который он был посажен, не способен был нагнать на его
личный небосклон ни единого облачка.
Поверенный нахмурил выдающиеся брови, отчего казалось, будто по
его лицу поползли две толстые мохнатые гусеницы.
- Дело не терпит отлагательств. Распоряжения моего клиента
превыше всего!