– Знаю я ваше “здрасьте”, – проворчал Ормонд. – Один сверху
хозяевам зубы заговаривает, а остальные у денег рады стараться.
– Вот, Алина, примерно такие посетители у вас и будут. Вессеры,
теневые крадуны, – сообщил Креван, и от его пальцев потянулись
золотые нитки, опутывая котов. Потом он посмотрел на меня, и я
готова была поклясться, что он смутился, увидев мою ночную рубашку!
Взгляд наткнулся на нее и сразу же дернулся куда-то в сторону,
словно мой вид обжег Кревана…
– Я так и поняла, что такие, – откликнулась я, забираясь под
одеяло. Вессеров поволокли к выходу, причем Ормонд выглядел так
свирепо, словно хотел немедленно съесть незадачливого воришку сырым
и без соли. Хлопнула дверь, и в квартире воцарилась тишина.
Но как он на меня смотрел…
Алина
На следующий день, приведя себя в порядок и надев новое платье,
я спустилась в лавку. Еще вчера я поняла, что держаться за перила
нужно крепко: все ступеньки на лестнице были разной величины, и
скатиться с них было, как нечего делать. Оказавшись в лавке, я
раздвинула тяжелые шторы на окнах, пропуская внутрь веселый свет
летнего солнца и пошла вдоль витрин, рассматривая товары.
Со свечами все было понятно. Надпись на коробке гласила, что
“Каждая свеча изготовлена из высококачественного парафинового
воска, идеально подходит для проведения исцеляющих ритуалов,
заклинаний, медитаций и других магических практик”. Красные свечи,
например, использовались для избавления от сильнейшего любовного
томления, темно-синие должны были вылечить тошноту, а черные
напускали болезни легких. На всякий случай я отодвинула коробку
поглубже под витрину. Не имею ничего против любви и денег, а вот
болезней не надо. И без них забот хватает.
Камни, как я поняла, следовало продавать на вес: рядом с
аккуратными грудами сердоликов, агатов, цитринов и хризолитов
стояли изящные весы. Ладно, разберемся, как с ними работать.
Пузырьков с зельями было столько, что я даже не стала пытаться
их сосчитать. По счастью, они были расставлены по алфавиту – не
перестану удивляться, что понимаю здешний язык – значит, смогу
найти, что нужно. А вот брать в руки тушки летучих мышей – это я
точно не смогу, от одной мысли об этом начинало тошнить.
Вздохнув, я прошла к кассовому аппарату – вчера Ормонд доставал
из него деньги мне на платье, так что я успела понять, как он
работает. Рядом с ним стоял табурет; я села и со вздохом подумала,
что моя жизнь изменилась и в то же время не изменилась вовсе. Я
по-прежнему сижу в магазине и продаю что-то непонятное.