Пол грязный, но это следы свежие, кто-то зашёл после дождя, не
вытерев ноги. Глянул в комнату, там как и всегда, обычная
обстановка — старый телевизор, накрытый плетеной салфеткой,
чёрно-белые фотографии на стене, старая кровать и покосившийся
шкаф. В углу кресло, накрытое китайским покрывалом, под ним
подставка под ноги, там, похоже, и любила сидеть бабушка, смотря
телевизор.
Запах шёл из ванной. Я уже догадался, что так пахнет прокисшее
бельё. Хозяйка говорила, что замочила, но постирать не успела.
Мы старались идти тихо, но пол всё равно скрипел. Обнаглевшие
тараканы разбегались по сторонам. В санузле никого, внутрь ванны я
только глянул, убедившись, что там никто не прячется, зато в
маленькой кухоньке мы нашли тело.
Типичный урка, тощий, сморщенный, глаза на выпучку. Будто
удивился, что умер. В руке он сжимал вафельное полотенце — похоже,
схватил его, когда падал. Стол сдвинут, холодильник открыт. На
груди серой несвежей рубашки расплылось красное пятно.
Убит совсем недавно, кровь свежая. Отец поцокал языком и
осторожно сел на корточки. Я наклонился с другой стороны и
присмотрелся к ране, потом глянул на отца.
— Одним ударом, сразу готов, били кинжалом, видно по разрезу на
рубашке и по раневому каналу.
— Угу, — он кивнул. — Как ту женщину?
— Да.
— Зачищают следы, — дядя Витя, вошедший следом за нами,
закурил.
— Ганс сидит на измене, — добавил отец. — Но всё равно его надо
искать.
— Найдём, — твёрдо сказал я.
— Я думаю, это и есть Сёма, — сказал отец, присматриваясь к
неподвижному телу. — Урка, что-то делал на чужой квартире — всё
сходится.
— Да. А прихлопнул его, скорее всего, тот самый Ганс, — я ещё
раз посмотрел на рану. — Узнали, что мы взяли Вагона, побоялись,
что он их всех сдаст, и мы через него выйдем на Сёму. А вот насчёт
Ганса не беспокоились.
— И это значит? — отец испытующе посмотрел на меня.
— Несколько вариантов. Возможно, есть кто-то ещё, о ком Вагон не
знал или не выдал. Тогда от Ганса могут избавиться тоже. Или они
уверены, что Вагон не сможет нас на него вывести. Или Ганс сам
узнал, что Вагон у нас, и решил избавиться от человека, который их
связывал.
— Так. А как он об этом узнал, что Вагон у нас?
Отец и сам это понимал, но я видел, что ему интересно, понимаю
ли я сам в этой работе или ещё, что называется, плаваю. Не стараясь
его в чём-то убедить, я ответил: