Я подошёл к окну сам. Дежурный, прижав трубку плечом к уху,
набирал номер, медленно вращая диск когда-то белого, а ныне жёлтого
от старости телефона. Диск тихо похрустывал.
— Чё? — грубо спросил он у меня.
Я чуть потянул собаку, и Сан Саныч поднялся к окошку, заглянув
туда и вывалив язык. Ермолин чуть просветлел.
— О, Сан Саныч. У меня тут только для тебя ничего нет. Тебе же
карамельки нельзя?
Любит он животинок, просто тогда я этого не знал. Любит любых,
от собак и кошек до куриц и кроликов. Вот и разводит их у себя в
частном доме, особенно обожает куриц.
— Афанасий Макарыч, — тоном заговорщика начал я. — Мы тут с
батей поговорили, думаем, может, курочек завести следующим летом. А
ты, говорят, большой спец в этом.
— Ну, чё-то понимаю, — дежурный положил трубку на место и
подозрительно посмотрел на меня. — А чё за вопрос?
— Да вот тут присмотрели брам, десяток, белые такие, большие.
Что скажешь…
— Бери! — с энтузиазмом прокричал Ермолин, не дожидаясь вопроса.
— Бери, не пожалеешь. Несутся — во! Большие, жирные, мясо вкусное!
О! — он поднялся с места и начал что-то изображать руками. — У меня
петух есть, брама! Я его отдельно держу, он огромный, всех петухов
побил, всех куриц истоптал, ё***-террорист! А он тяжёлый, ломает
их, когда топчет. Так что, если что, могу показать, и возьмёте.
— Да без проблем посмотрим, — сказал я. — Слушай, Макарыч, я уже
на вторых сутках, а мне в депо надо, Шухов отправил, вот когда
вернусь…
— Тачку надо? — он поднял трубку, набрал номер и злобно
проговорил: — Ефремов! Машину подготовь для оперов! Ну и что, что
бензина нет? Слей откуда-нибудь! Мне тебя учить, что ли?
— Благодарю, — я потянул собаку за собой. — Потом зайду.
— Ждёт там, на улице, — дежурный махнул мне рукой.
Я вышел, придержав собаку, чтобы не напугать посетителей. А
город уже проснулся полностью. Машины ездили вовсю, открывались
магазины, а с рынка неподалёку доносились песни тех лет:
— Говорил мне хан, не ходи на бархан, — слышалось особенно
отчётливо.
— Прощай, цыганка Сэра, — прозвучало из проехавшей мимо
«шестёрки».
— Золоткой упала с неба звезда. Что, не загадала? Ну, как
всегда, — играло где-то ещё.
Василий Иваныч торчал у киоска неподалёку, где продавали пиво и
сигареты, и тщательно пересчитывал мятые купюры и монеты в руке.
Киоск был укреплён, видна крепкая сварная решётка. К стеклу изнутри
приклеены пустые упаковки от шоколадок, жвачек и сигарет, и
нарисованные от руки ценники, почти все с тремя нулями.