— Он спец был за***й! Руки — золото, из плеч, а не из жопы! Егор
всю ходовую тепловоза мог по винтикам разобрать и собрать. Но бухал
— мама не горюй… сколько раз его выгнать хотел, да жалко, куда ему
идти? Даже в бандиты таких алкашей не берут. Вот и дожалелся.
— Много пил, — тонким и шепелявым голоском добавил низкорослый
главный инженер в клетчатой кепке. — Пил и пил, каждый день. Потом
месяц терпит — и опять в загул.
— Мужик-то хороший, — добавил мастер, вытерев лоб рукавом и не
заметив, что так он стал ещё грязнее. — Но пил. И на работе пил,
прятался от меня по кабинам тепловозным и там бухал. Раз вообще с
палубы упал…
Он показал рукой на трёхэтажную металлическую конструкцию с
лестницей, нависавшую над путями почти по всему цеху. Как я понял,
это чтобы можно было занести что-то тяжёлое внутрь машины или
получить доступ к крыше тепловоза, а не карабкаться снизу.
— …но, говорят, Бог пьяных и детей бережёт, вот он и не убился
тогда. Только поцарапался.
— А щас помер Егорка, — пробурчал инженер по охране труда,
пожилой усатый мужик. — А ему путёвка была положена. Он же ходовик,
у него ноги больные были, от мазуты, в ней же по колено ходят, там
всю кожу разъедает.
— Кто такой ходовик? — спросил я.
— Слесарь по ремонту ходовой части, — пояснил мастер и показал
вниз, в длинную яму под стоящим в корпусе тепловозом, в которой
возились ремонтники, бряцая ключами. Там было темно, только
налобные фонари рабочих освещали бетонную канаву. Тяжёлая, должно
быть, работа.
Скоро мы подошли к такой же яме, только на этой ничего не стояло
и людей рядом с ней не было. Длинная, метров в двадцать, глубиной в
человеческий рост, тёмная, потому что ламп в ней не было, только
пустые гнёзда под них, а на дне растеклась тёмная жижа, в которой
лежали обломки досок.
И там, почти в середине, лежало тело лицом вниз. Что-то
разглядеть сложно, но я заметил светоотражающие полосы на грязных
штанах, когда мастер ненадолго посветил шахтёрским фонариком,
висевшим у него на плече, но сразу отвернулся.
— Когда вы его нашли? — спросил я и заметил, что Устинов чуть
кивнул, задумавшись о чём-то.
— Утром сегодня, — пробасил начальник, стоя у края канавы. —
Ходовики ночью не работают, поэтому никто не заметил. Кто сюда
спустится по доброй воле? Тут мазуты по колено.