— Надо было предусмотреть, аналитик ты наш, проанализировать, —
я засмеялся. — Ладно, с пушкой осторожно, если не должна светиться,
то и не таскай с собой, а то другой бы тебя уже в отдел уволок.
Короче, Гриха, мне тоже пригодится от тебя помощь. Короче, если
где-то услышишь про такого киллера — Федюнина, дай мне знать,
хорошо?
— Ну я посмотрю, если что…
— Вот, я тебя прикрыл, и от тебя того же самого жду, лады? А то
бы вся твоя операция псу под хвост бы ушла, — я потянулся и
погладил собаку.
— Договорились, — он кивнул. — Спасибо, выручил, Паха. А то бы
пришлось уезжать, если бы гайцам корочку показал. Всем бы
разболтали, считай, что раскрылся. И хана операцию.
А я подумал, что он либо простофиля, либо пытается выглядеть
таковым. Но для чего? Чтобы вот так на сотрудничество выйти? Не
знаю...
— Ну, ты мне раскрылся, — сказал я.
— Тебе верю. Ты не гаишник.
Конечно, и у спецслужбы сейчас не лучшие времена, раз людей не
хватает. Аналитиков в «поля» отправили. Если он, конечно, не
хитрит. Ладно, зато будет кого спросить, если понадобится что-то,
что не смогут сделать товарищи из нашего ГОВД.
Вылез я за перекрёстком. Хоть и клонило в сон, решил, что лучше
зайду к отцу, он уже должен вернуться домой. Повернул направо,
прошёл по центральной улице, потом направился вдоль дороги, идущей
мимо оптического завода.
Он пока ещё работал, но в нулевые закроется, и на его месте
будет торговый центр. А сейчас там проблемы с зарплатой, но скоро
им привезут деньги…
Точно, близнецы бабы Маши, про это тоже нельзя забывать. Вскоре
я понял, почему это вспомнилось.
Увидел белый «Москвич» отца на том месте, куда он иногда
приезжал, чтобы купить пирожки. Торговля ещё велась. Высокая
женщина, сидевшая на табуретке у стены, полезла в сумку на
колёсиках. В ней стояла кастрюля, укрытая полотенцами, из которой
пошёл густой пар. Сразу вкусно запахло жареным.
— Здорово! — отец меня заметил. — Успели с тобой, ещё свежие,
горячие.
— Только сегодня испекла, — похвасталась продавщица.
— Здрасьте, баба Маша, — по привычке ляпнул я.
И зря. Высокая женщина выпрямилась и громко захохотала,
показывая золотой зуб во рту.
— Какая я тебе баба Маша, Павлик! — она продолжила смеяться. —
Мне сорок два всего, а ты сразу — бабушка! Вот, бери, полторы тыщи
всего. Тебе с картошкой, как всегда? А тебе не дам, — тётя Маша
посмотрела на собаку. — Тебе нельзя горячее.