Прорвёмся, опера! - страница 82

Шрифт
Интервал


Но тут особый случай — заказали матёрого мента. Поэтому от Федюнина после покушения решили избавиться, чтобы не выдал, хвосты обрубить. Посчитали, что так безопаснее. Остановили машину, сопровождающий их человек, ехавший сзади, должен был его задушить, а потом тело сожгли бы прямо вместе с тачкой. Тоже одноразовой.

Но по их плану тогда не вышло. Устинов предполагал, что, пока Федюнина душили, он или выхватил пистолет у водителя, который тот на него наставлял, или достал из замеченной нычки под креслом, или у него при себе был ещё ствол.

Федюнин отбился, прикончил своих палачей и сбежал. Но убил их не сразу, когда остановились, а только когда ему накинули удавку на шею, о чём говорили следы на струне, и даже не добил второго. Ещё бы немного, и его бы задушили, но он хотел жить больше, чем они, а воротник рубашки или куртки, который задела струна, дал ему несколько секунд, чтобы спастись.

А потом уже, когда терять стало нечего, ведь его искали менты по всей стране, он перешёл под крыло остатков зареченских, а после прибился к новой ОПГ — орловским, которых прямо сейчас пока ещё не существует. Им он предлагал свои услуги, к тому времени уже став опытным киллером со стажем.

После куда-то пропал, и я думал, что он умер. Но, скорее всего, он уехал куда-нибудь в Грецию или Испанию тратить заработанные денежки, а когда они закончились, вернулся туда, где начал.

Федюнин всегда был рискованный, и я даже не удивлюсь, если он тогда специально попался ППС-никам, чтобы те привезли его в ИВС, где он должен был пришить Орлова. Хотя, учитывая, насколько этот вариант ненадёжен, скорее всего, он ничего не рассчитывал, а просто растворил остатки мозга в дури.

Сегодняшний Федюнин тем временем рассказывал нам про деда. Цвет лица пока у него вполне здоровый, хоть он сам и тощий, но не такой болезненно худой, как наркоман со стажем. Он ещё не подсел на вещества, разве что, может, травку курил.

— Про него все говорят — алкаш, бомж, никто с ним даже не разговаривал, — немного раздосадованным голосом продолжал Федюнин про старика Захарова. — А он человек умный, начитанный. Ну да, на язык не сдержан, чуть что — сразу в рёв, и прибухнуть любит. Ну а кто не любит? Ну и ещё то, что у него давно удар был, год назад, вроде, речь так невнятная и осталась, а все сразу думают, что дурак или бухой.