- Славное было время! До сих пор
вспоминаю о нем с теплотой. «У молодости среди друзей нет
рассудительности», - процитировал он древнего Даосфана. – Вижу, вы
решили попробовать на вкус, что такое политика?
Сложный вопрос, и на него у меня
ответа не было. Как не смог бы себе объяснить - зачем понадобилось
оправляться в Туарсетт? Точно не ради храма. Тогда почему? Испытать
людей Стаккера в трудных условиях, а заодно собраться с мыслями,
перед тем как начать действовать в Клаундстоне: ничто не заставляет
работать мозги лучшехорошей встряски. Побывать в наиболее
труднодоступной точке, и тогда никто не сможет упрекнуть, что не
знаю провинции. Восток и юг мною проеханы, а север от запада не
отличается ничем. Но до полноценного аргумента всего этого не
дотягивало.
- Пытаюсь откусить от нее кусочек,
чтобы понять – что же это, ваше величество.
Скрывать дальше не имело смысла:
теперь короля признали и те, кто никогда не видел его профиля на
золотых монетах Нимберланга.
- Политика, сарр Клименсе, – это игра
вдолгую. Банальность, а точнее не скажешь. До свидания, был приятно
удивлен, когда увидел вас здесь. И не забывайте, я - ваш горячий
поклонник. Быть столько лет подряд первой шпагой в королевстве, где
фехтование вознесено в культ – кое-что значит.
Александр проводил короля
восторженным взглядом. Наверное, Аугуст полностью его заслуживал. С
той поры, как он взошел на престол, Нимберланг не узнать. Сильная
армия, мощная экономика, а во многом областях страна находится на
острие прогресса. Четыре войны подряд Аугуст не проиграл, прибавив
много территорий. Чем не объект восхищения для молодого пытливого
ума? Проблема в том - упорно поговаривают, Аугуст намерен затеять
новую, причем с моей родной Ландаргией.
- Какой же у него конь! – провожая
короля взглядом, цокал языком Евдай. – Сдается мне, сарр Клименсе,
по выносливости он не уступит вашему!
«И далеко опередил его экстерьером, -
я потрепал по холке фыркнувшего Рассвета. - Но все-таки мой -
лучший».
К храму ведут расположенные по
спирали триста пятьдесят семь ступеней. Эту ценнейшую информацию
доверил мне Аглишер, и в последствии я не знал, куда ее применить.
Поднимаясь по ступеням, наверняка мне следовало думать о тех, кто
когда-то по ним шел, и какие при этом надежды чаял. Сюда не
приходят без расчета на то, чтобы о чем-нибудь не попросить.
Благополучного завершения дел, здоровья для себя или родственников,
часто достатка, во всех случая аргументированно. А заодно самому
определиться, чего просить. Или поразмышлять о вечном. Бренности
бытия, и что мы после себя оставим. Но я в мечтах представлял нашу
с Аннетой встречу после разлуки, красочно ее расписывал, и времени
на пустяки не осталось.