«Весьма и весьма! - сделал вывод я.
–Хотя чего удивительного? Когда проводишь на корабле большую часть
жизни, душа требует домашнего уюта. И уж совсем непонятно, как это
помещение на время боя преобразовывается в полноценный лазарет». А
еще оно благоухало запахом свежей выпечки, которая не разочаровала
и вкусом.
- Господин сарр Клименсе, утверждают,
не так давно вы встретились с королем Аугустом, - в разгар застолья
поинтересовался навигатор «Гладстуара», невзрачный во всех
отношениях лейтенант сар Мигхель.
Вопрос был задан как будто бы
индифферентно, но за ним стоял живой интерес: человек, занимающийся
подготовкой обороны Клаундстона, общается с тем, кто намерен его
захватить.
- Было такое. Мы с его величеством
давние знакомые, он несколько лет должен мне два золотых, и потому
настоял на встрече, чтобы попросить об очередной отсрочке.
Отчасти я перегибал палку. Не
испытывая ни малейшего трепета перед коронованными особами –
обычные люди, волей происхождения, случая или личных достоинств
вознесшиеся на трон, но большинство имеют другое мнение. Вот и
собравшиеся здесь офицеры пойдут на смерть во славу короля.
Безусловно, не все, кто-то просто исполнит свой долг, но достаточно
и таких.
- Надеюсь, вы ее дали? – не
успокаивался Мигхель.
Если судить по тому, с каким
интересом смотрели на него остальные, он – записной юморист, что в
дальних плаваниях имеет особую ценность.
- Конечно же. В обмен на мелкую
услугу.
- Ну и какую же?
Того не желая, я поставил себя в
затруднительное положение. И не придумал ничего лучше, как
ляпнуть.
- Не нападать на Ландаргию до той
поры, пока все не будет готово к торжественной встрече.
Когда мы с капитаном Гласссеном
вернулись на мостике, я в который уже раз дал себе обещание –
отправиться далеко-далеко, за моря, в какую-нибудь в экзотическую
страну. А еще лучше - совершу кругосветное плавание. Затем услышал
с палубы звон стали, и вся моя романтика вылетела из головы.
- Конечно же, есть у нас и абордажная
команда, - заметил мой интерес Глассен. – Желаете взглянуть?
- Безусловно, - и, не дожидаясь,
когда он назначит мне провожатого, устремился на звуки.
Моряки всегда отличались грубостью
выражений, и об этом слагаются легенды. Человек, который занимался
обучением абордажной партии, даже в этой среде был настоящим
уникумом, поскольку витиеватости его выражений отчаянно позавидовал
бы любой мастер словесности. А как могло быть иначе, если приличные
слова в его гневной речи, направленной на одного из матросов, были
такой же редкостью, как сухие плитки мостовой под проливным
дождем.